64

Сува был ошеломлен. Он все время отбивал атаки репортеров, которые требовали раскрыть им персональные данные пострадавших, и даже вызвал огонь на себя, когда уговаривал репортеров подписать договор о неразглашении. Он стал более уверенным в себе и готов был продолжать бой – тем очевиднее стало его потрясение. И все же Миками был за него спокоен. То, что Сува еще готов бороться, стало ясно по тому, как он разобрался с прессой накануне, как беседовал с репортерами утром. Он непременно станет следующим директором по связям с прессой. Он раскрыл свое истинное призвание.

Курамаэ слушал его, болезненно скривившись; но позже, узнав о том, что за странными звонками стоит Амэмия, он по-настоящему упал духом. После собрания Миками положил руку ему на плечо:

– Мы не знаем, его ли звонок записан на автоответчике Риёдзи Мэйкавы.

Мэйкаве, как и Курамаэ, очень хотелось верить, что ему позвонил кто-то из дому.

Только Микумо отважилась высказать свое мнение; она густо покраснела.

– За последнее время я кое-что поняла… Мы и репортеры – как вода и масло. Если нас хорошенько встряхнуть, взболтать, мы можем смешаться, но лишь ненадолго. По-моему… главное в том, чтобы почаще создавать такие моменты.

– Это как?

– Нам нужно всегда тянуться к ним… мы не имеем права сдаваться, даже если наши отношения совершенно сойдут на нет, даже если они сами предпочтут отмежеваться от нас. Мы не должны прекращать движение. Необходимо все время стараться достучаться до них, пусть даже они не отвечают.

Сразу после собрания Микумо поехала в больницу, жалуясь на боль в горле. Когда она вернулась, Сува мельком увидел ее лекарство и понял, что оно от цистита. Во время той бесконечной пресс-конференции она ни разу не была в туалете… Миками сочувствовал ей, даже волновался за нее, и все же не мог не улыбнуться, услышав, как Курамаэ заметил:

– А я-то всю дорогу думал, что Микумо, как Кэн Такакура[5], не умеет лгать…

Он сидел рядом с ней, и оба что-то набирали на компьютерах. После дела Мэсаки управлению по связям со СМИ выделили еще один компьютер. Акама обещал: не за горами то время, когда у каждого сотрудника будет персональный компьютер…

– Я ненадолго поднимусь наверх, – сказал Миками, вставая.

Сува был еще занят с репортерами, но, услышав слова Миками, он быстро повернулся к нему:

– На второй этаж? На пятый?

– Еще выше.

Глава 81

Порывы ветра проносились над крышей.

Миками посмотрел на часы. Он договорился о встрече на 14:00, Футаватари опаздывал на две минуты. Может быть, он и не собирался приходить. Если так, это лишь подтверждало догадки Миками.

Футаватари тоже стал зачинщиком.

Теперь, когда у него появилось время, чтобы все как следует обдумать, много раз прокрутить в голове недавние события, Миками уже не сомневался в своих выводах. В Токио решили забрать себе пост директора уголовного розыска. Должно быть, Аракиде обо всем сообщил Маэдзима, которого перевели в Токио. Там-то он все и узнал. Миками не нашел доказательств того, что Футаватари исполнял приказы Цудзиюти или Акамы – и все же он быстро приступил к действию. Естественно было предположить, что Маэдзима, ровесник и близкий друг Футаватари, рассказал о готовящихся переменах не только Аракиде, но и ему.

Чего ожидал от Футаватари кадровый детектив вроде Маэдзимы? Ответ очевиден. Не допусти этого. Не допусти приезда комиссара; позаботься о том, чтобы он не сделал свое заявление.

Если бы Миками мог доказать связь между ними, он по крайней мере объяснил бы загадочное поведение Футаватари. Он считался лучшим специалистом административного департамента, «серым кардиналом», который стоял за всеми кадровыми перестановками, но при этом предпочитал держаться в тени. И вот он неожиданно принялся ездить от одного детектива к другому, сея семена страха. Словно маньяк-поджигатель, он разжигал огонь ненависти, которую умело направлял против административного департамента. Он бил в набат. Подстрекал к мятежу.

Возбужденные его действиями, представители уголовного розыска задумали полномасштабную месть. Они опустили «железный занавес», а сами как бы невзначай проговаривались знакомым журналистам о должностных преступлениях администрации. Они даже намекнули, что собираются направить в Токио «письмо-бомбу», окончательное уведомление о своих намерениях. Интересно, думал Миками, что бы они предприняли в день визита комиссара, если бы их планы не спутало «похищение»?