66 градусов северной широты

— Да. Его звали Гуннар.

— Ты помнишь его? Был он еще жив, когда ты жил в Бьярнархёфне?

— Нет, к тому времени он уже давно умер. Я почти ничего не знаю о нем. Кроме того, при каких обстоятельствах он погиб.

— А как он погиб?

— Слышала о Голове Буланда?

— Она где-то на полуострове Снейфелс, так ведь? Я ни разу не была там.

— Да. Не очень далеко от фермы моего деда. Это одно из тех мест, с которыми связано много фольклора. По ее краю идет дорога из Грюндарфьордюра в Олафсвик. Раньше она была очень узкой и до сих пор находится в довольно жутком состоянии — по крайней мере так было в восьмидесятых. Очевидно, мой прадед не удержался на ней. Он ехал на лошади.

— Но тебе никто не говорил, что имеется в виду убийство?

— Нет. Но вряд ли дед с бабушкой сказали бы мне об этом. Я жил вместе с отцом с двенадцати лет, и он никогда не рассказывал о семье моей матери. Знаешь что-нибудь об этом Бенедикте Йоханнессоне?

— Очень мало. Он писал в шестидесятых — семидесятых. Возможно, это одна из его последних книг.

Магнус взглянул на титульный лист.

— Авторское право датировано восемьдесят пятым годом.

— Вот-вот. Он погиб где-то в то время. Возможно, его убили умышленно. Я уверена в этом. Постой, давай поищем в Интернете.

Ингилейф схватила свой лэптоп и, повозившись немного, нашла статью о нем в исландской Википедии. Выяснилось, что родился он в 1926 году, а погиб в 1985 году. Детство и юность прошли на ферме на полуострове Снейфеллс. Изучал исландскую литературу в Исландском университете и жил в Рейкьявике. Опубликовал несколько сборников рассказов и больше десяти романов; последним был «Болото и человек».

— Рассказы очень хорошие, — заметила Ингилейф. — Пожалуй, я предпочитаю их романам, хотя они не столь популярны.

Они стали читать дальше.

— Ничего себе! — воскликнула Ингилейф, указывая на раздел, озаглавленный «Смерть».

— Вот это да!

Оказывается, в 1985 году Бенедикт Йоханнессон был обнаружен убитым в своем доме в Рейкьявике. Преступление не раскрыли, но полицейские полагали, что его убил грабитель.

— Вот пожалуйста, мистер детектив. За это вам нужно взяться как следует.

Глава восемнадцатая

Август 1942 года

Хильдюр сгребала сено, от работы у нее болела спина. Ее брат Бенедикт был впереди в двадцати метрах, срезал высокую густую траву ритмичными взмахами косы. Взглянув в сторону горы Бьярнархёфн, Хильдюр увидела собирающуюся за ней темную тучу, готовую разразиться ливнем. Они скосили только половину луга, и время их торопило. Косьба считалась легкой работой. Труднее всего высушивать сено и сохранять его сухим. Пока что оно лежало в копнах.

Хильдюр увидела всадника, ехавшего вдоль Берсеркьягаты по лавовому полю. Халлгримур. Ему было семнадцать лет, он был невысоким, но коренастым. Кое-кто из местных девушек даже находил его привлекательным, к недовольству Хильдюр. Она удивилась, видя, что он остановился, подъехав к ее младшему брату. Обычно они не общались.

— Привет, Бенни!

Бенедикт перестал косить и распрямился.

— Привет, Халли!

— Чего ради заготавливаете сено? Вы же продаете ферму.

— Новому владельцу нужно будет кормить зимой овец, как и нам.

— Ха. Он, кажется, из Лаксадалюра, так ведь? Пусть привезет свое сено.

Бенедикт в ответ на эту глупость пожал плечами и собрался было снова приняться за работу.

— Говорят, твоя мать купила в городе магазин одежды? — спросил Халлгримур.

— Это так.

— Значит, будешь продавать женское белье?

— Я буду учиться в Рейкьявике. В Меннтасколи[11].

— Это пустая трата времени, разве не так? Но видимо, ты не будешь нужен матери дома, когда она продаст ферму.

— Скорее всего.

— Так, — не унимался Халлгримур. — Когда будешь в Рейкьявике, помни, что я сказал тебе. В церкви, когда мы были детьми. Помнишь?

— Помню, — ответил Бенедикт. — Очень хорошо помню.

— И сдержишь слово?

— Я всегда держу слово.

— Хорошо, — явно успокоившись, проговорил Халлгримур. И пришпорил лошадь.

— Эй, Халли, — окликнул друга Бенедикт.

Халлгримур остановился.

— Да?

— Помнишь, что я сказал в церкви?

Халлгримур нахмурился.

— Нет. Не помню.

Бенедикт улыбнулся и снова принялся косить траву.

Халлгримур какое-то время еще постоял, потом ускакал. Хильдюр подошла к брату.

— О чем вы здесь разговаривали?

— Так, ни о чем.

— Имело это какое-то отношение к папе?

— Право, Хильдюр, тебе это незачем знать.

Знать она хотела, но понимала, что давить на брата бессмысленно. Он был ужасно упрям.

— Я рада, что этот парень больше не будет нашим соседом, — проговорила она, глядя вслед удаляющемуся всаднику.

— Я тоже, — тяжело вздохнул Бенедикт. — Я тоже.

Воскресенье, 20 сентября 2009 года

Магнус поставил чашку кофе на ночной столик и лег в постель рядом с Ингилейф. Отпив из чашки, взглянул на ее светлые волосы, разметавшиеся по подушке, и плечи. Над левой лопаткой виднелись бледные веснушки в форме полумесяца — раньше он их не замечал. У него возникло желание провести рукой по ее спине, но ему не хотелось ее будить.

Магнус улыбнулся. Было приятно просыпаться рядом с такой женщиной, как она.