666. Рождение зверя

– Не соглашусь с вами, – тут же возразил Потемкин. – То, что написал Гиббон, – его домыслы. Все же полторы тысячи лет прошло. Куда интересней читать первоисточники – тех, кто был реально погружен в эпоху. Того же Тацита, например. Или Аврелия Виктора. Пушкин, кстати, весьма интересовался этим слегка подзабытым автором. Но я, собственно, не об этом.

Лебедин посмотрел на собеседника и как бы невзначай выставил руку с красным браслетом.

– О чем же?

– Если честно, никак не ожидал встретить вас в этом месте.

Лебедин водрузил очки себе на нос.

– Отчего же?

– По имиджу не вписываетесь.

– У меня тут кое-какие встречи. К тому же, знаете, – Лебедин вдруг стал сосредоточенным, – как говорил Гилберт Честертон: если хочешь спрятать лист – отнеси его в лес. Здесь неплохое место для желающих вырваться за пределы пространства и времени. И главное, – олигарх посерьезнел, – напрочь отсутствуют холимы. За ненадобностью.

– Холимы?

– Ну да, это такое приспособление из высушенной тыквы. Типа бандажа, который мужики из диких племен на Папуа Новая Гвинея надевают себе на хуй. Я их там насмотрелся, когда путешествовал. Чем холим длиннее и красочнее, тем выше статус самца. На C^ote d’Azur[88] это сублимируется в «бентли» и яхты. А здесь все это не так очевидно. Много вполне вменяемых людей, есть о чем поговорить.

– Эдакий санаторий… – начал было Кирилл, но прервался, так как увидел нечто забавное.

Мимо их беседки степенно прошествовали Мухаммед бин Найеф и бывший министр иностранных дел Израиля, лидер партии «Кадима» Ципи Ливни в сопровождении чернокожего халдея. Они сели в гондолу, халдей взялся за весло и повез их по каналу. Лебедин и бровью не повел.

– Санаторий? – Он пригладил короткие волосы. – Я бы не сказал. Санаторий – от слова «санация». Скорее, профилакторий. Или резервация для мировой вертикали – гайки подтянуть, шурупы подвинтить, чтоб не качалась сильно. Я тут как-то высказал мысль, что нам в России надо бы создать особый федеральный округ, в который поместить всю нашу местную вертикаль. Включить туда Рублевку, Сколково, Кутузовский проспект, Новый Арбат и Кремль с окрестностями. – Он зевнул, вытянул ноги и растопырил пальцы. – И чтобы они там все жили, как за каменной стеной – желательно в прямом смысле слова. Ходили друг к другу в гости, «терли» в своих ресторанах, ездили на машинах с мигалками. Причем сделать градацию мигалок – по размеру, цвету и оттенку, чтобы сразу было видно, что за холим едет. Еще можно было бы отдельный аэропорт построить, чтобы им вообще не было никакой надобности покидать свою зону.

– А разве сейчас как-то по-другому? У нас ведь и так «два мира – два Шапиро».

– Сейчас они пересекаются с остальным населением и этим очень мешают ему жить.

Кирилл понимал, что Лебедин шутит, и решил поддержать эту игру:

– Интересный проект! Выделить опричнину. Так ведь они будут постоянно земских терроризировать, как при Иоанне Васильевиче.

– Не будут. Зачем? – совершенно серьезно парировал олигарх. – Земщина и так все отдаст, лишь бы ее в покое оставили. Зато с коррупцией будет четко и ясно. Они будут вполне легально получать свой откат с остальной экономики. Сейчас ведь вся беда оттого, что все перемешано. Возьмите какого-нибудь среднестатистического министра нашего правительства. Или бывшего мэра нашей столицы. Ведь когда он покупает себе поместье в Лондоне – это не его деньги, честно заработанные. Это то, что недополучил бюджет, или то, что украдено из бюджета. От них могла бы быть большая польза. Дороги строить, модернизацию проводить, ипотеку дотировать… Так спираль постепенно превращается в пружину. Если деньги – кровь экономики, то они – пиявки. Они насыщаются, обескровливая национальные организмы. И это не только в России, поверьте. Даже в самых что ни на есть цивилизованных странах Европы все равно дела обстоят таким же образом. Причем не только в государственном секторе. Вон у меня немцы с американцами полмиллиарда долларов украли – и ничего. Все молчат, как будто «так и було».

Кирилл вспомнил эту феерическую историю, когда менеджеры лебединской корпорации через люксембургские банки выпустили в трубу крупнейшую русскую инвестицию на Европейском континенте. Неожиданно олигарх размахнулся и треснул его по спине Гиббоном.

– Не понял… – Кирилл слегка обалдел от такого поворота беседы.

Лебедин продемонстрировал ему том, на обложке которого висел расплющенный паук.

– А! Спасибо, – расслабился Потемкин.