666 женщин Лешего

– А ты, я смотрю, вполне допускаешь, что я могла быть одной из женщин лёгкого поведения?

– Нет, не допускаю.

– Почему ты думаешь, что я не могла упасть ниже плинтуса?

– Ты запамятовала о моей уникальной способности, – хитро улыбнулся Леший.

– Хм-м, и что показал твой рентген?

– На снимке чётко проступают высокая нравственность и чувство собственного достоинства, – шутливым тоном сообщил Леший, в его глазах плясали озорные чёртики.

– За что кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку, – добродушно рассмеялась Фелиция. – Ладно, проехали. Ответь на мой последний вопрос, а то вон Гром уже на горизонте замаячил.

Леший обернулся и увидел, как егерь приветливо помахал ему рукой, неторопливо вышагивая вдоль берега.

– Да, похоже насытился рыбалкой наш друг, – заметил он и вновь обратился лицом к Фелиции. – Ну, что ж, спрашивай.

– После истории с Варей ты создал правило: не встречаться с женщинами, которые несовместимы с тобой. А на пользование платными секс-услугами тебя подвигла Марина?

– Хороший вопрос. Я и сам не раз задавал его себе. Скажу так: после встречи с ней я на многие вещи начал смотреть иначе, чем прежде. И в первую очередь на женщин, – Леший, как показалось Фелиции, хотел что-то добавить ещё или пояснить, но в этот момент поплавок резко ушёл под воду, а удилище согнулось дугой.

– Юра, смотри! – взволнованно воскликнула Фелиция, увидев первой неожиданную поклёвку. – У тебя клюёт!

– Уже клюнуло, – проговорил Леший с полным хладнокровием, успев в последний момент ухватить удилище, упавшее в воду.

На крючок попалась трёхкилограммовая щука. Хищница в этом месте не водилась и, судя по всему, заглянула в омут случайно.

Повозившись с рыбиной пару минут, Леший ловко выбросил её на берег, оставив трепыхаться на траве.

Вскоре подошёл егерь, у него на связке висело с десяток хариусов.

– Знатная уха получится, – подвёл итог рыбалке Леший и занялся разведением костра.

– Ты не передумала с отъездом? – спросил Громов Сойкину, когда Леший отошёл ненадолго.

– Нет, Витюша, завтра утром мы безоговорочно покинем это чудесное пристанище, – без колебаний ответила Фелиция. – Мой план выполнен полностью – материал для книги я собрала, отпуск за свой счёт заканчивается завтра.

– А как же Леший? – не удержался от вопроса Громов.

– А что Леший? С ним мы расставили все точки над «и», – последовал ответ. – И я убедительно прошу тебя: не задавай мне больше вопросов на эту тему. Договорились?

– Как скажешь, повелительница, – недовольно пробормотал егерь и умолк надолго. Его нож задвигался ещё проворнее, вычищая брюшки у выловленной рыбы.

Фелиция хмыкнула, взяла свой стульчик, отнесла его на прежнее место, где сидела до разговора с Лешим, и вновь уткнулась в рукопись.

Леший после разговора с ней тоже замкнулся и ушёл в себя.

Его душа, ещё совсем недавно наполненная радостью, вдруг словно опустела, сменяясь постепенно гнетущим предчувствием разлуки. Надолго ли это расставание? Как поведёт себя Фелиция после всего, что он ей рассказал о себе? Не вернётся ли в мыслях о нём, как о безнадёжно утерянном для неё мужчине – аморальном самце? А он сам? Что с ним станется после отъезда журналистки? Не обманется ли в своих ожиданиях счастливого союза с ней? Не придётся ли вновь страдать, как в далёкой молодости?

Леший мельком глянул на Фелицию – та сосредоточенно читала его труды, прикусив нижнюю губу.

«Какого чёрта она снова погрузилась в чтение этих скверных историй со жрицами любви? – с недовольством подумал он о Фелиции. – Что её там вдруг заинтересовало, когда обо всём уже известно? Почему ни разу не посмотрела в мою сторону? Намеренно делает вид, что слишком увлечена сюжетом? Или я стал для неё уже отработанным материалом и интерес ко мне пропал?»

Чем больше Леший задавал себе вопросов, тем более мрачными становились его думы. Он впервые за семь лет почувствовал, как его изнутри обволакивает неизбывная тоска.

И, словно в унисон его внутренним ощущениям, вокруг установилась какая-то необычная тишина. На какой-то миг ему показалось, будто вся природа вместе с ним замерла в тревожном ожидании.

Даже громкое потрескивание еловых дров в костре вдруг прекратилось – языки пламени, угомонившись, неспешно и мирно лизали обуглившиеся поленья, уменьшая их в размерах.

Леший варил уху в полном молчании, деловито и истово, по неведомому рецепту, известному лишь ему одному.

– Готово! – воскликнул он намеренно громко, стараясь зычным голосом избавиться от скверного настроения и привлечь внимание к себе.

– Прошу к столу, господа! – не снижая тона, призывно продолжил он уже через несколько секунд, снимая закопчённый котёл с треноги.

Когда уха была разлита по мискам, Громов откупорил уцелевшие бутылки с водкой и вином.

– Ну, за счастливую жизнь, что ли, – произнёс он несвойственным ему мрачным голосом незамысловатый тост, окинув поочерёдно внимательным взглядом Фелицию и Лешего. – Жаль, друзья, что всё хорошее у нас продлилось совсем недолго.

Тост был пространным и не совсем понятным. Толковать его смысл можно было по-разному. Но ни Фелиция, ни Леший не подхватили его, не заговорили.