6748

Вася путы снял, вместе с тремя вязавшими его наиболее нетерпеливыми волхвами. Сбросил их и тела бездыханные волхвов в трясину. Трем другим наиболее старым и уважаемым сначала бороды повыдёргивал потом ноги пообломав, подвесил вместо чучел на столбиках, что гать держали, птиц отгонять. Остальных он догнал уже возле домов воигостовских и за обиды старые, ему не за что воигостями причиненные, подбросил двух вохвов обездвиженных на двор их десятника. Последнего волхва он привел к попу для покаяния, а когда тот, в бесовстве своём, стал упорствовать, скрутил его бубликом, и, привязав пятки к шее, бросил в Волхов.

Далее все-таки случилось, так как в летописи сказано, «нашли волхвы ребёнка малого, от мамки отняли дитятко и закопали живого под стеной кремлёвской»³¹.

«Но, после случая сего перестали волхвы волхвовать подле Колмова, на Гзени волхвуют, на Ярославовом дворе, подле Николы волхвуют, а к Колмову не идут».³²

В следующем году³³ новгородцы вызвали колмовского землевладельца к себе, в детинец на правёж. Согласно «Уставу Ярослава о мостах» каждая новгородская уличанская община должна мостить свою улицу. Когда Василий узнал о том, что ему одному гать мостить от городского вала до своего забора, он; показал кукиш посаднику, поклонился епископу и ушёл, ни с кем не попрощавшись.

Вот именно с тех пор, вернее с кукиша посаднику показанного, и началось противостояние города с Колмовом. Каждый новый посадник Новгородский клялся привести Колмово к покорности и дорогу от города до Колмова замостить за счёт колмовских отщепенцев. Однако все как-то не складывалось. Каждый новый посадник собирал ватагу и вёл на штурм колмовского тына, и каждый раз ватага возвращалась с разбитыми носами, а иногда и с поломанными руками. Силен оказался колмовский владелец. Силён и нахален.

Вот, при посадничестве Константина Моисеевича, когда тот с ватагой пришёл в Колмово городские порядки устанавливать, случилось и вовсе неприятная для всего посадничества новгородского история. Прадед Васькин тогда еще молод был и силу свою соизмерять не мог еще, в полной мере, поэтому для сохранения своего забора он вышел навстречу ватаге, которая нестройными рядами двигалась по гати к его воротам. Загнав их всех в зловонную болотину, он как-то не заметил, среди упитанных рож молодцов набранных из словенского и прусского концов, седую бороду посадника, чем обидел старика и всё новгородское посадничество.

На следующий день пришёл к нему чернец софийского дома и закрыл церковь. Месяц Васькин прадед делал вид, что это всё мелочи, однако через месяц босой, в мороз, пошёл к святой Софии архиепископу кланяться, епитимью получать и у старого посадника прощения просить за поругание уважения к сединам посадничьим. Через две недели вернулся он с покаяния в задумчивости, стал вести себя тише и скромнее, на Торгу лавку открыл, солью торговать начал, но при всяком удобном случае детям посадским синяк под глазом поставить старался. Но осторожно, что бы правёж епископа его обошел стороной.

Вот такие были предки у Василия Валентиновича из Колмова. И главное Беспаловыми их прозвали не зато, что пальцев на руке не было, а за то, что, когда Святой Варлаам в Хутыни бесов гонял Васькин дед, не пожалел своего дома. И, что бы бесы хутынские перелетевши Волхов, не укрылись в нём, спасаясь от слова Божьего, он по слову Варлаамову сжёг его. После этого прозвали его Василием, спалившим беса, отсюда пошло Бесспалый – то есть,– беса спаливший. Так гласило семейное придание.

Друг его – Алексей Раскорякин был происхождения тёмного, он появился в Новгороде, где-то в 6738 году от сотворения мира, в 1230 году от рождества Христова. Как гласят погодные записи софийского дома, был он слугою, архиепископа Спиридона из Царьграда привезенным. Хотя слугою он был странным, те же погодные записи как-то невнятно, глухо сообщают о не простом происхождении Алексея. Так в приложении, внизу 46 листа Новгородского срединного летописца, со ссылкой на погодную запись 6739 года сказано, что «на службе Лексей стоя на полатях, но не поя». Далее там же, но уже на обороте приписано, «Владыко грозил Рогволожи внуци т.е. потомкам Рогволда полоцкого, что помажет на все княжения полоцкие единого князя,– Рогволожи правнука Лексея с острова Родоса». Но еще большие сведения о происхождении Алексея были получены при обнаружении на Синичьей горе могильной плиты, на которой была высечена эпитафия воину Алексею. Плита была найдена в не потревоженном слое XIV века и поэтому датирована XIV столетием. Но внизу выбита приписка, «Мастер Страшка сдела, с камня точно», что позволяет отнести оригинал к более раннему времени. Эпитафия гласила,

– Алексей Васильевич стола не искавший,

святому престолу служивший,

как и пращурки его,

добра многия сделавши,

с мечом в руце погибши,

вечную память получивши».

Молим Бога за тя………..

В державу Олександр

6750 Аминь.

Исходя из полученных сведений, мы можем реконструировать биографию Алексея следующим образом.