68 дней

   В одно прекрасное утро Лина серфила в интернете и набрела на сайт Института. Нашла обширный раздел "выпускники", стала пролистывать, нашла кучу знакомых. Прокрутила очередную страницу и… Потемнело в глазах. Макс. Он в Новосибирске. Занимает высокую должность в крупном предприятии связи. Скопировала электронный адрес, подумала и написала письмо.

   Макс отозвался и дал свой номер телефона. У Лины тряслись руки, когда она набрала номер. Услышала голос и… тут же поплыла, как тогда, как молодая. Как тогда… Макс искренне обрадовался, поговорили коротко – рабочий день в разгаре у обоих. Обменялись несколькими письмами. Потом он предложил встретиться. Лина согласилась. Позвала в гости в ближайшие выходные.

   Всё всколыхнулось. Всё вспомнилось. И Лина испугалась. Страшнее всего оказалось представить себе, как жалко она выглядит. Может ли представить себе здоровый человек, что чувствует инвалид, передвигаясь по улице? Вряд ли можно объяснить тому, кто не прошёл через это, что такое обжигающие спину взгляды. Жалостливые, брезгливые, ненавидящие. Да, есть такие люди, которым вид человека с физическими отклонениями портит настроение, выводит из состояния благости и гармонии. "Почему инвалиды не сидят дома? Как они смеют задевать моё нежное эстетическое чувство? Пусть прячутся, нечего им лезть на глаза нормальным людям!.." Если хотя бы раз поймаешь на себе такой взгляд, никогда его не забудешь. И десять раз подумаешь, прежде чем снова показаться кому-то на глаза.

   Лина не подозревает Макса ни в чём подобном. Она боится другого: что он её пожалеет. И его жалость она не сможет вынести. Что угодно, только не это!.. И всё же, самое страшное в другом. Лина дико, панически, до обморока боится, что снова, как только увидит Макса, она захочет его. Захочет так, что не сможет с собой справиться. Живо представляет себе картину, как она, неуклюже ковыляя, хромая на обе ноги, гонится за Максом по квартире, а он убегает, пытается удержать тянущиеся к нему руки, с ужасом отталкивает толстую искалеченную старуху, которая возомнила себя жрицей любви… Жуть? Да уж, сценка не для слабонервных. Самоирония всегда была её сильной стороной. И Лина начинает хохотать до слёз, до истерики. А потом принимает простое и важное решение: всё время, сколько они пробудут рядом, под одной крышей, Лина будет воображать себя одетой в смирительную рубашку. В деревянные колодки, не дающие сдвинуться с места, приколоченные к стене для надёжности. Убедившись в собственной решимости противостоять искушению, Лина принялась за уборку и приготовление пирога с курицей – надо же чем-то покормить гостя, не один же чаёк хлебать? От алкоголя она сразу отказалась, ибо сказано: сто грамм – не стоп-кран, дёрнешь – не остановишься. И тогда может оказаться глубоко параллельно, где какие колодки и к чему они приколочены. А смирительную рубашку можно снять медленно и эротично. Тьфу-ты! Вот зациклилась-то! Ночная бабочка, мать её ети.

   Конечно, мандраж. Конечно, невыносимо медленно тянущиеся секунды. Конечно, краткая потеря сознания от звонка в дверь. Открыла. Входит огромный букет роз. А за ним он. Макс. Лёгкий поцелуй в щёку. Лина не верит глазам. Он присылал фото, она внимательно разглядывала. На них Макс узнаваем, но он взрослый, солидный, представительный мужчина. В дверь вошёл юноша. Тот самый, которого Лина впервые увидела там, в лаборатории. Двадцать шесть лет назад. Он не изменился, совсем. Только взгляд стал другим. На дне глаз цвета июльского неба много боли, она остро чувствует это. Но главное – его глаза излучают столько тепла, что Лина мгновенно согревается. Под этим взглядом хочется нежиться, потянуться по-кошачьи, как бы невзначай протянуть руку и прикоснуться. Очень хочется прикоснуться. До боли, до внутренней дрожи. Но страх по-прежнему давит, не даёт пошевелиться. Безопаснее пригласить гостя на кухню, сесть по разные стороны стола и отгородиться им от соблазна, как барьером.

   И потёк вечер, заколыхался тёплым маревом, окутал прозрачной тишиной. Лина рассказывала свою жизнь. Макс рассказывал свою. Две параллельные вселенные, которые вдруг сблизились. И от прикосновения что-то готово проникнуть, незаметно просочиться между тонкими мембранами невесомых прозрачных оболочек.