68 дней

   Фей, который был рядом почти семь лет, оказался непростым человеком. Он мог видеть прошлое и будущее, просмотреть организм внутренним зрением и увидеть его, как на рентгеновском снимке. Мог прокрутить жизнь, как киноплёнку, будто фильм посмотреть. Мог отыскать неполадки в теле и помочь их устранить. Лина поверила в его способности сразу и безоговорочно после того, как он просмотрел её жизнь и рассказал такие детали из отношений её родителей, часть из которых она точно знала, и это было внутрисемейной тайной, а о другой части догадывалась, но подтверждений не было. Новое знание дало ответы на вопросы и выстроило полную логичную картину событий и поступков.

   Мир оказался совсем другим, не таким, каким она видела его раньше. Фей погрузил её в волшебные картины биопотоков, текущих энергий, связующих нитей, из которых соткано подвижное полотно жизни. Он научил её выходить из физической оболочки, выпускать астральное тело и отправлять его в путешествия. Это оказалось удивительно и невероятно захватывающе. Они много времени проводили вместе – гуляли в обед по набережной, держась за руки, чувствуя друг друга. Лина училась рядом с ним, училась жить заново. Ей казалось, что она влюблена. Но Фей разубедил её, она просто ликовала от эйфории и пробудившегося вкуса к жизни и связала то, что происходит с ней, с Феем. Да, конечно, он причастен к переменам в её душевном состоянии. Но дело вовсе не в банальной тяге женщины к мужчине. Лина поняла и приняла новый уровень отношений между ними. Случилось главное: под влиянием Фея её чёрная дыра постепенно затянулась, впервые после смерти папы она дышала полной грудью и не чувствовала боли. Так Фей вошёл в её жизнь.

   Лина давно ничего не слышала об институтских подругах. Пока ей не позвонила Машка. Когда выходишь замуж за молодого лейтенанта, готовься помотаться по гарнизонам. Им пришлось спешно уехать – мужа назначили в Туркмению, в Красноводск. Муж служил, Машка работала хлеборезкой в столовой (на эту должность выстроилась очередь из офицерских жён). Родили двоих сыновей. Машка с Линой переписывались, были в курсе жизненных коллизий друг друга. Мужа комиссовали по здоровью, вернулись в Новосибирск. Разгар девяностых, работы нет, дети есть хотят. Лина подумала и выбила в своей СЭС ставку экономиста, под Машку. Стали работать вместе, снова сблизились.

   Отношения в сэске сложились удивительные. То ли люди такие подобрались, то ли тяжёлые времена, переживаемые вместе, сплотили, но стали все друг другу роднее родных. Много времени проводили вместе, по вечерам частенько оставались посидеть за рюмкой чая, обсудить в непринуждённой обстановке рабочие вопросы, просто за жизнь покалякать. Конечно, чаем дело ограничивалось, как правило, днём. Вечером в ход шёл медицинский спирт. В лабораториях отлично умели экономить драгоценную жидкость, и всё сэкономленное без задержки попадало на дружеский стол.

   Когда Лина разводилась с Севкой, он заикнулся про гитару, ту самую "Кремону", что была куплена в Питере. Но к моменту развода Лина сама научилась играть, и вместо гитары с наслаждением показала экс-супругу комбинацию из трёх пальцев. "Кремона" стала неизменной участницей сэсочных застолий. Кроме Лины, играли ещё двое. Один из сотрудников, Николай, виртуозно лабал и шикарно исполнял цыганские романсы. Вечерние посиделки постепенно превратились в музыкальные вечера. Все дни рождений, все праздники проводили на работе. Даже своих гостей, со стороны, стали приглашать на дни рождения в сэску, там места больше и веселее. К каждому празднику готовили тематические поздравления, писали свои слова на музыку популярных песен. Если в Институте Лине тяжело давалось рифмоплётство, теперь она строчила тексты легко, и получалось неплохо.

   С учётом того, что в девяностые творилось в окружающем мире, застолья с песнями и танцами напоминали пир во время чумы. Но они же не давали унывать и дарили самое ценное, что можно было тогда иметь – ощущение единства, сплочённости, крепкого плеча и дружеской руки. Вместе они могли горы свернуть. Поскольку костяком компании были руководители подразделений, и главбух с ними, в неформальной обстановке удавалось решать сложные вопросы, отрабатывать взаимодействие. Каждый знал, что никто его здесь не обманет, не предаст, не подставит. Песни пелись, спирт пился, но и дела делались, эффективно и в срок.

   Тася росла, становилась всё более самостоятельной. Лина категорически не попадала на родительские собрания в школу, поскольку командировки участились – после реорганизации службы появились подведомственные СЭС по всей Западной Сибири, и их требовалось регулярно ревизовать. Она крепко сдружилась с подчинёнными бухгалтерами, и это тоже шло только на пользу: подвохов можно было не опасаться, все старались не за страх, а за совесть. Плюс поездки в Москву, теперь минимум четырежды в год – Лину стали привлекать к министерским проверкам. Когда Лина уезжала, с Тасей жил кто-то из подруг. Так дочь Лины фактически стала "дочерью полка" – все считали её своей, заботились, помогали.

   ***