68 дней

   За столом Макс и Лина оказались соседями. Наверное, не случайно, потому что и Витька уселся рядом с Аллочкой. Остальные гости тоже распределились – кто на низеньком диване, кто на табуретках. Тесно, но места хватило всем. Началась обычная застольная суета – наполнялись бокалы, тарелки, кавалеры тщательно следили, чтобы у дам не пустовали рюмки, и про себя не забывали. Девочки наперебой предлагали приготовленные ими блюда. С каждым тостом голоса становились звонче, улыбки – шире, смех – громче.

   Лина будто плыла в тумане над всей этой сутолокой, для неё существовал только один голос, одно дыхание, один запах. Макс что-то рассказывал, о чём-то спрашивал, но девушка не понимала смысла слов, отвечала невпопад, говорила о чём-то, но значение имело только одно: он рядом, он так близко, что кожа чувствует тепло его тела, от которого кружится голова. Лина сначала украдкой, потом всё смелее смотрела на него, любовалась, запоминала. Чёрный кожаный пиджак надет на белую футболку с рисунком на груди. На левой руке массивные часы на белом металлическом браслете. Макс что-то рассказывал о себе, медленно отщипывая ягоды от виноградной грозди. Боже, какие красивые у него руки! Каждая черта, каждая линия достойна кисти художника, резца ваятеля. И всё это немыслимое великолепие хочет быть рядом с ней, с ней одной!

   Заткнись, Умная Лина, я отказываюсь тебя слушать!

   ***

– Потанцуем? – Макс поднялся.

– С удовольствием, – Лина вложила руку в тёплую ладонь, и обоих словно током ударило. Разум услужливо подсунул логичное объяснение: ну да, бывает, статическое электричество накапливается на синтетике особенно быстро, прикосновение вызывает разряд. Только как объяснить, почему этот разряд ударил не в пальцы, а глубоко внутрь, всколыхнув в солнечном сплетении волну тихого восторга?

   Не стали толкаться в комнате, вышли на лестничную площадку – дверь открыта, и музыку отлично слышно. Макс обнял за талию и мягко повёл в медленном танце. "Какой он высокий!" – думала Лина, положив руки на его плечи. Ей всегда нравились рослые парни, она предпочитала смотреть на мужчину снизу вверх.

   Руки Макса чувствуют тепло её тела – особенное тепло, оно струится по пальцам, будто живёт отдельной жизнью, робко знакомится с телом Макса, постепенно поднимаясь к плечам, растекаясь по груди. Терпкий дразнящий аромат незнакомых духов, смешавшийся с запахом её волос, тревожит и заставляет сердце биться чаще. Девушка двигается, послушная малейшему приказанию кончиков его пальцев, и это волнует Макса больше, сильнее, чем всё, что происходит вокруг. "Она моя", – эта мысль стучит в висках, однообразно, навязчиво. Откуда? Почему? Такая взрослая, красивая, независимая, но что-то в самой глубине глаз выдаёт тайну: она тоже знает это.

   Два Рода застыли в напряжённом ожидании. Если только уместно говорить о напряжении применительно к бестелесным сущностям, в мире которых не существует понятий времени, пространства и самой материи, что является, по мнению классиков марксизма-ленинизма, основой мироздания. Дети подошли близко, они открывают себя и друг друга, учатся чувствовать то, что дано лишь воссоединившимся половинам. Их общая аура – энергетическая оболочка – пока только формируется, части целого ещё не умеют быть целым, но им уже хочется попробовать то, что хранит глубинная память их предков: узнать, ощутить, что же такое истинное со-единение.

   ***

   Пришло, наконец, время главного блюда вечера – шашлыка из баранины. Наташа внесла тарелку, вид которой вызвал у разгорячённой толпы взрыв хохота: на мягком облаке картофельного пюре покоилась россыпь мясных кубиков, напоминающих расположением основные звёзды Большой Медведицы, и столь же малочисленных, как упомянутые светила. Мяса хватило только на дегустацию. Девушки добровольно отказались от своих "пайков" в пользу мужской части компании. Впрочем, все так наелись закусками, что драгоценное мясо не произвело ожидаемого впечатления, чем окончательно повергло хозяина в ощущение полного фиаско. Скисший Лёха больше не пытался заигрывать с девушками и дожидался, когда же надоевшие гости свалят по домам.