69 этюдов о русских писателях

В зрелые годы раздраженно сказал корреспонденту газеты: «Было время, когда считал себя неплохим писателем. Но сейчас у меня ощущение, что я писатель плохой. Стал даже подумывать о том, что, может быть, мне следовало бы выбрать для себя другую профессию – учителя, военного, инженера...»

Незадолго до смерти в другом интервью Катаев затронул тему интеллигенции: «Широкие знания – это познавательная сила, которая потом трансформируется в мысль, поступки, действия».

В последнем интервью Катаев вновь вернулся к Бунину: «Именно он научил меня смотреть на мир, как на вечно живой, неиссякаемый источник поэзии» (ЛГ, 19 июня 1986).

Валентин Катаев умер 12 апреля 1986 года, прожив 89 лет. На его рабочем столе стояли девять томов полного собрания сочинений. Десятого, завершающего, куда вошли стихи, писатель не дождался. Сын Павел вспоминает, «Катаев до конца жизни остался советским человеком. Хотя он разочаровался в системе, он жил, писал и любил в этой стране, потому что это была его страна. Здесь находился его дом, его семья, его читатели. «Россия всегда остается Россией, мало ли что», – говорил он».

Дочь Елена добавляет: «Он был всегда душистый человек». Всегда подтянутым, хорошо одетым и неизменно пахнувшим одеколоном от Кристиана Диора.

«Обстоятельства существовали сами по себе. Я – сам по себе, – говорится в катаевском «Юношеском романе». – Но я был тем не менее полностью зависим от обстоятельств. А они от меня нет. Мне ничего не оставалось как только подчиниться, не делая попыток что-нибудь изменить. Каждая попытка вмешаться в судьбу кончалась для меня бедствием. Даже постоянная влюбленность в кого-нибудь всегда зависела от случая, от обстоятельств времени года, погоды, растений, полета чайки, луны над морем, степного заката, или запаха духов, или особенностей речи, роста, сложения, возраста...»

Да... Черное море... полет чайки... степной закат... Удивительный аромат письма Валентина Катаева «в этом чудесном, загадочном, непознаваемом мире...»

ПУТЬ НА ГОЛГОФУ

Анна Баркова

В русской поэзии безраздельно царствуют две королевы: Анна Ахматова и Марина Цветаева. Но была и третья. Некоронованная. И вовсе даже не королева, а мятежница, поэтическая Жанна д’Арк, прошедшая огонь и воду тоталитарного времени, но так и не услышавшая звука медных труб. Даже после ее смерти слава едва прикоснулась к ней.

Кто эта третья? Анна Баркова.

В письме от 16 декабря 1921 года нарком Луначарский писал ей: «Я вполне допускаю мысль, что Вы сделаетесь лучшей русской поэтессой за всё пройденное время русской литературой».

Анатолий Васильевич тонко разбирался в культуре и точно определил талант молодой поэтессы. Луначарский только не мог предвидеть ее мучительную судьбу, ее путь на Голгофу.

Анна Александровна Баркова родилась 16 июля 1901 года в Иваново-Вознесенске, в «Красном Манчестере», в семье сторожа гимназии. Эту частную гимназию Крамаревской девочка не успела окончить из-за грянувших революционных событий. Вихрь революции поднял ее, закружил и завертел.

Одна из соучениц-гимназисток писала об Анне: «Огненно-красная, со слегка вьющимися волосами, длинная коса, серьезные, с пронзительным взглядом глаза...» Рыжая, веснушчатая, но не смешная, а, напротив, собранная и строгая. О начале своего жизненного пути Баркова вспоминала так:

Что в крови прижилось,
то не минется,
Я и в нежности очень груба.
Воспитала меня в провинции
В три окошечка мутных изба.

Городская изба, не сельская,
В ней не пахло медовой травой,
Пахло водкой, заботой житейскою,
Жизнью злобной, еле живой.

Только в книгах открылось
мне странное,
Сквозь российскую серую пыль,
Сквозь уныние окаянное
Мне чужая открылась быль.

Золотая, преступная, гордая
Даже в пытке, в огне костра...

Если стихи перевести на прозу жизни, то ничего примечательного с детства и юности. Серая скука. Мгла, в которой тонуло будущее.

Стихи Анна Баркова начала писать с 12 лет. В 16 пришла в губернскую газету «Рабочий край» со своими стихами, подписанными псевдонимом «Калика перехожая». Газету тогда редактировал Александр Воронский, известный литературный критик. Под его руководством Баркова превратилась в заправского газетчика: писала заметки, отчеты. Но главное, конечно, стихи. Писала смело, необычно, отчаянно.

Я – преступница; я церкви взрываю,
И у пламени, буйствуя, пляшу.
По дороге к светлому раю
Я все травы, цветы иссушу... —

так писала Баркова в стихотворении «Преступница» (1921), а далее в нем говорится, что ее враги ей настойчиво внушают, что она всего лишь одна из ярких птиц: