7-8. Кровь Янтаря. Знак Хаоса

В полу сине-белым светом мерцал овал, почти эллипс. Образ. Я отставил лампу. На самом деле, она была уже не нужна. Света Образа здесь хватало вполне. Я похлопал по Фракир, успокаивая ее. Сноп искр взметнулся на дальнем крае огромного рисунка, быстро осел, опять поднялся, теперь уже ближе к нам. Комната, казалось, наполнилась полузнакомой пульсацией, которую я раньше сознательно не хотел замечать. Движимый импульсом — чтобы удовлетворить давно сдерживаемое любопытство, — я вызвал Знак Логруса.

Это было ошибкой.

Едва вспыхнуло изображение Логруса, как по всей длине Образа пробежали искры и откуда-то на высоких тонах послышалось завывание баньши[57]. Фракир взбесилась, в уши как будто вогнали сосульки, а яркий свет корчащегося Знака резал глаза. В то же мгновение я изгнал Логрус, и беспорядок начал стихать.

— Что… — спросила Корал. — Что это было?

Я попробовал улыбнуться. Не получилось.

— Маленький эксперимент. Я давно хотел его провести, — сообщил я.

— Что же ты выяснил?

— То, что повторять его, пожалуй, больше не стоит, — ответил я.

— Или, по крайней мере, делать его, когда рядом никого нет, — сказала она. — Больно.

— Прости.

Корал поближе подошла к краю Образа, который опять успокоился.

— Жутко, — сказала она. — Как свет во сне. Но великолепно. И всем вам приходится проходить его, чтобы вступить в права наследства?

— Да.

Корал медленно двинулась вдоль периметра вправо. Я — следом, она шла, а взгляд ее блуждал по яркому пространству дуг и поворотов, коротких прямых, длинных размашистых кривых.

— Наверное, это сложно?

— Да. Хитрость в том, чтобы все время, не останавливаясь, идти вперед. Нельзя прекращать движение.

Мы продолжали идти направо, медленно огибая Образ. Рисунок, казалось, находился в глубине пола, а не на нем, видимый словно сквозь слой стекла. Но нигде не было стеклянной поверхности.

Примерно на минуту мы задержались, пока Корал смотрела на Образ с нового места.

— Ну и как он тебе? — наконец спросил я.

— Выглядит эстетично, — сказала она.

— А еще?

— Сила, — сказала она. — Кажется, от него исходит какая-то сила.

Она наклонилась и провела ладонью над ближайшей линией.

— Почти чувствуешь, как он давит, — добавила она.

Мы двинулись дальше вдоль тыльной линии большого рисунка. Я посмотрел через Образ на то место, где возле двери пылала лампа. Свет ее казался игрушечным по сравнению с тем, на который мы смотрели сейчас.

Корал снова остановилась. Указала пальцем:

— Что это за одинокая линия, которая кончается прямо здесь?

— Это не конец, — сказал я. — Это начало. Это то самое место, откуда начинаешь преодолевать Образ.

Она пододвинулась ближе и опять провела рукой.

— Да, — сказала она. — Я чувствую, что начало — здесь.

Сколько мы там стояли, точно не знаю. Затем Корал протянула руку, взяла мою и сжала.

— Спасибо, — сказала она, — за все, за все.

Я уже собирался спросить, к чему такой прощальный аккорд, когда она шагнула вперед и поставила ногу на линию.

— Нет! — крикнул я. — Не надо!

Но было уже слишком поздно. Нога ее уже была там, и яркий свет обтекал очертания ее сапога.

— Не двигайся! — сказал я. — Что бы ты ни делала, стой спокойно!

Она повиновалась, замерев как стояла. Я облизал мгновенно пересохшие губы.

— Теперь попытайся поднять ногу — ту, что стоит на линии, — и отвести ее назад. Можешь?

— Нет, — отозвалась она.

Я встал возле нее на колени и осмотрел ногу. Теоретически, если уж поставил ногу на Образ, возврата нет. Остается лишь продолжать двигаться и либо пройти его, либо быть уничтоженным где-то на полдороге. С другой стороны, Корал уже должна была погибнуть. Опять же, теоретически, любой, в ком не течет кровь Янтаря, не может поставить ногу на Образ и выжить. Что-то слишком много теории.

— Не ко времени будет сказано, но зачем ты это сделала?

— Там, в пещере, ты сказал мне, что твоя догадка верна. Ты сказал, что знаешь, кто я.

Я помнил свои слова, но это была лишь догадка насчет того, что она — меняющее тела существо. За что же она их приняла, раз это имело отношение к Образу? И только я приготовился к заклинанию, которое могло бы освободить ее из хватки Образа, мне в голову пришел очевидный ответ.

— Твоя связь с Домом?.. — сказал я тихо.

— Считается, что король Оберон имел роман с моей матерью, перед самым моим рождением, — сказала она. — По времени сходится. Правда, это был только слух. Я ни от кого не сумела добиться подробностей. Так что я не знала наверняка. Но я мечтала, чтобы это оказалось правдой. Я хотела, чтобы это было правдой. Я надеялась найти какой-нибудь туннель, который привел бы меня сюда. Я хотела проникнуть внутрь и пройти Образ, и чтобы тени развернулись передо мной. Но еще я боялась, потому что знала, что если ошибаюсь — погибну. А после тех твоих слов, я поверила, что не ошибаюсь. Но я и сейчас боюсь. Боюсь, что не окажусь достаточно сильной.