7 и 37 чудес

В последние десятилетия государство Бенин, потерявшее свое могущество, спрятавшееся в лесах, стало анахронизмом – с тщательно поддерживаемой властью оба и жрецов, с господством древних богов, рабством, отсталостью. Английская экспедиция, вторгшаяся в Бенин, заставила вельмож и жрецов содрогнуться от страха перед неминуемой гибелью государства. И, как пишет английский историк Ян Бринкуортс, «массовые жертвоприношения в Бенине совершают лишь во времена великих бедствий: карательная экспедиция была самым великим бедствием в истории Бенина, может быть, за тысячу лет. В результате охваченный паникой, обезумевший двор обратился за спасением к богам…»

А ведь до этого в Бенине побывало множество путешественников и торговцев, которые оставили описания Бенина, где нет ни слова об особой кровожадности его правителей.

В описаниях кровавой гибели государства, в пламени сгоревшей в дни разгрома столицы как-то отошло на второй план открытие, сделанное завоевателями во дворце. «В королевском дворце, – пишет военный хирург рот, – на высокой платформе или алтаре во всю длину его мы нашли замечательных идолов. Все они были покрыты кровью… Среди них лежали во множестве бронзовые головы с отверстиями вверху, в которые были вставлены невероятных размеров резные слоновьи бивни. Трудно представить, какое они оказали на нас впечатление… Мы взламывали эти алтари…»

Начался грабеж. Бронзовые головы и плиты, изделия из слоновой кости вывозились в Англию и оседали в домах офицеров и чиновников. Что-то из этих произведений искусства попало в музеи, что-то беиинцам удалось спрятать… Нигерийское правительство в последние годы старается но возможности вернуть в страну краденые ценности. Недавно, например, на аукционе в Лондоне за пять тысяч фунтов стерлингов нигерийцам удалось приобрести бронзовую скульптуру – портрет королевы-матери, датируемый XVI веком.

Искусство Бенина – явление уникальное не только из-за особенности изобразительных средств. Дело в том, что в большом централизованном государстве с давними традициями, развитым пантеоном богов не было письменности. Искусство, в первую очередь бронзовое литье и резьба по кости, призвано было компенсировать это: бронза Бенина – это летопись государства, зашифрованная в символике обобщенных образов.

Многофигурные композиции Бенина делятся на две группы.

Первая – памятники, посвященные тому или иному правителю или вельможе. Чаще всего это бронзовые плиты с высокими барельефами – статичными, окаменевшими фигурами: в центре находится сам герой повествования со всеми регалиями, по сторонам – его соратники и жены, каждая фигура решена условно и лаконично, словно рисуется не сам человек, а представление о его величии. Таковы и портреты правителей с поднимающимися над головой слоновьими бивнями, словно гигантские тиары, – здесь тот же условный стиль, то же стремление к обобщению образа: грубо вылепленное лицо теряется в высоком вороте ожерелий и под изысканным боевым шлемом. Изображения, вырезанные на бивнях, условны – этим рисункам один шаг до пиктограммы.

Условность нарушается в некоторых многофигурных композициях. В круглом алтаре Энуа фигура самого героя повествования статична, как на бронзовой плите, статичны и его соратники, но верхняя часть композиции неожиданно взрывается движением – фигуры воинов и простолюдинов словно смешались в танце. Таковы же, например, известная скульптура охотника с собакой, несущего на плечах убитую антилопу, или фигуры леопардов.

Вторую группу памятников составляют портреты и маски из слоновой кости. Они резко отличаются от прочих находок во дворцах, словно перед мастером стояли иные задачи: он перестает быть историком, забывает о строгих канонах прославления и превращается в художника, и только художника.

Маски из слоновой кости воспеты уже не первым поколением ценителей искусства. Они заслуженно ставятся в один ряд с Нефертити. Слоновая кость передает мягкость линий и нежность кожи, создается странное ощущение, что лица эти с широко открытыми, выпуклыми глазами познали глубокий, дремотный покой.

В чем-то близки к этим маскам портреты королев, относящиеся, очевидно, к XVI веку. Художник, лепивший их, словно забыл о величии королевы: перед нами робкая задумчивая молодая женщина в высоком колпаке-короне, с косичками, выбивающимися из-под нее. Взгляд черных глаз (зрачки сделаны из железа), полуприкрытых веками, устремлен вниз и задумчив, чуть капризно изогнуты губы – бронзовая Джоконда да Винчи, почти ее сверстница, погружена в тайные мысли.

Когда смотришь на эту голову, столь далекую от торжественного, резкого искусства Бенина, вспоминаешь, что цари этого города пришли когда-то из Ифе, что, по преданиям, первого литейщика прислал царю Бенина Огуоле в конце XIV века царь Ифе – священного города народа йоруба, что царства йоруба всегда граничили с Бенином и что между Бенином и Ифе всегда сохранялись теснейшие связи.