7 интервью о научной журналистике

Почему научная журналистика помогает думать? Потому что она связана с наукой, а науке свойственно задавать вопросы, искать на них ответы и снова задаваться вопросами. И чем ты больше находишь ответов, тем больше возникает вопросов. Если научная журналистика помогает этому сложному процессу сознания, если она приучает читателя, слушателя, телезрителя размышлять, искать ответы на вечные вопросы, которыми задается человек, если она помогает думать, тогда она отвечает своей задаче.

Журналист – это человек, который должен обладать двумя главными качествами: он должен быть умным и образованным, и он должен владеть словом – уметь писать или говорить. Если у тебя есть только одна из этих составляющих, это не журналистика, потому что можно обладать колоссальными познаниями и не уметь это выразить, не уметь зажечь другого человека своим словом. А можно красиво писать и говорить. Но за всем этим – пустота, никакого смысла и содержания. А когда у тебя есть и то, и другое, тогда ты журналист.

– Вы можете сравнить научную журналистику 20-летней давности и нынешнюю научную журналистику?

– Здесь мы опять возвращаемся к разговору о мифах. Мало кто представляет себе, что в XVIII веке была совершенно удивительная научная журналистика (тогда ее, правда, так не называли). Как только в России появился Университет, стала развиваться наука, тогда же возникла потребность рассказывать о ней обществу. Это, конечно, еще не было научной журналистикой, но она уже формировалась. Вы будете удивлены, узнав, какое огромное количество образовательных, научно-познавательных журналов выходило в России до революции 1917 года!

С приходом советской власти научная журналистика, можно сказать, исчезла: общество стало крайне идеологизированным, начались гонения на ученых, многие научные области были просто запрещены, ушли в подполье, но ведь журналисты об этом не писали. Всего этого словно бы и не было! Расцвет научной журналистики в нашей стране приходится на 1960-е годы, когда начались серьезные успехи в освоении космоса, когда многие исследования были рассекречены, и появилась возможность более или менее подробно рассказывать о каких-то областях науки, в частности, о ядерной физике.

Эти годы принято называть золотым веком научной журналистики. Это так и в то же время – не так. Действительно, тогда появилось много блестящих журналистов. Но если мы оглянемся на тот период, то увидим: много писали о физике, о космосе, о химии, науках о земле, стали появляться новые издания, рассказывавшие о науке. Но в то же самое время целые пласты науки оставались по-прежнему закрытыми, а имена многих выдающихся ученых до конца 1980-х были фактически неизвестны советскому обществу. Информация о них пробивалась иногда хитрыми путями. Существовала, например, такая форма как «критика» того или иного «буржуазного направления» в науке, многие ученые иногда прибегали к такой форме, чтобы сообщить нужную информацию. А ты уже учился схватывать между строк: вроде бы читаешь критику, но на самом деле получаешь колоссальную информацию, которую автор пытался донести до своих читателей.

В начале 1990-х было очень трудно с научной журналистикой. Мы тогда потеряли огромное количество научных журналистов, которые уходили в другие сферы деятельности. Это понятно: науке приходилось тяжело, поскольку в стране был кризис, наукой мало кто интересовался, соответственно отделы науки стали повсеместно закрываться, научные издания исчезать, тиражи скукоживаться. Люди повально уходили из научной журналистики.