7000 дней в ГУЛАГе

Уже неделю мы находились в тюрьме, но все еще не знали, куда нас перебросят. Каким-то образом нам стало известно, что нас намереваются отправить в Александровский централ. Эта тюрьма в истории России пользовалась такой страшной известностью, что нам не хотелось верить, что и нас, отбывших уже большую часть наказания, переведут туда. С уверенностью можно было сказать только одно: здесь мы долго не задержимся. Расспросами надзирателей и заключенных, прибывших сюда раньше нас, мы выяснили, что здесь сидят лишь получившие менее пяти лет уголовники. Именно их мы и видели во дворе и в бане. Мы с нетерпением ждали дня отправления. Хотя здесь и были довольно хорошие условия, нам все-таки не хватало кое-чего, на что мы имели право. Прежде всего, нам не давали книг. Затем, мы не могли писать родным. Наконец, нас не выводили на прогулку. Как-то раз мы попросили надзирателя оказать нам небольшую услугу.

– Потерпите, – ответил он.

И действительно, в понедельник утром нас отвели в другое здание, где в большом помещении, рассчитанном на пятьдесят человек, мы встретились с некоторыми нашими товарищами. После исполнения обычных формальностей нас вывели в тот же двор, в котором мы по приезде провели несколько часов. Там нас ожидал первый сюрприз. Перед тремя «воронками» стояла группа солдат во главе с офицером. Перед одним из солдат лежала гора наручников. Офицер и два солдата поднялись в машину. Они вызывали нас по двое. Когда первые двое поднялись, офицер взял одни наручники и надел каждому на одну руку. Затем им приказали сесть на пол. Мы наблюдали за этой картиной. Хорошее начало! Когда поднялась следующая пара, один из них спросил офицера, за что это нас в кандалы. Офицер «не расслышал» вопроса.

– Я уже пятнадцать лет в тюрьме и ни разу не бежал. Не собираюсь делать этого и сейчас.

– Я выполняю полученный приказ, – ответил офицер.

Наручники не обещали ничего хорошего. До сих пор я не задумывался над тем, что нас ожидает после Норильска. Мне было ясно, что ничего хорошего не будет. Но сейчас я увидел первые предзнаменования новой жизни. Однако мне, с лихвой перебравшему всего в Норильске, не стоит больше беспокоиться о будущем.

Машина покинула тюремный двор. Теперь у нас была возможность рассмотреть окраину Иркутска. Машины ехали быстро, и солдат не волновало, куда мы смотрим. Не мешало им даже то, что мы тихо разговариваем. На окраине Иркутска не было ничего интересного. Одно– и двухэтажные дома ничем не отличались от таких же деревянных домов, понастроенных по всей Сибири. Они строились из отесанных бревен. Чтобы в доме было тепло, между венцами срубов вставлялся слой мха, закрывавший щели от ветра. Крыши тоже были деревянными. В этих краях редко можно было встретить жестяные крыши, так же редко встречались побеленные или окрашенные дома.

Знаменитостью был зигзагообразный мост через Ангару, по которому проходило железнодорожное, автомобильное и пешеходное движения. Миновав мост, машины свернули направо. Вскоре мы оказались на проселочной дороге, по которой и поехали в восточном направлении. За весь стокилометровый путь мы проехали всего лишь несколько деревень, да и те казались вымершими. У неухоженных домов изредка попадались люди или домашние животные. Иногда за машиной гнался с лаем какой-нибудь пес.

Часть IX В Александровском централе

В историческом каземате

Спустилась ночь. В некоторых домах мы заметили горящие свечи. Электрическое освещение было лишь в двух лагерях на нашем пути. Мы достигли цели поздно ночью. Конвоиры спрыгнули на землю. Я заметил длинное трехэтажное здание, похожее на русский постоялый двор на долгих перегонах. На дверях вырезаны какие-то орнаменты. Повсюду горело электричество, освещая фасад и двери. Ничто не говорило о том, что перед нами тюрьма. Во мраке с трудом различались окрестности, как показалось, холмистые. Напротив здания тюрьмы стояло несколько деревянных изб, окруженных маленькими садиками. Все тонуло в глубоком снегу.

В дверях появился офицер и приказал снять с нас наручники. Замки некоторых из них были плохими, и процедура снятия наручников продолжалась довольно долго. Мы по одному проходили в дверь, где нас встречал надзиратель и отводил в большую камеру.

Мы находились в Александровском централе, как называли эту тюрьму уже не одно столетие.