7000 дней в ГУЛАГе

Мне ничего другого не оставалось, как подчиниться. Но в первый же день у нас с Пановым произошла стычка. На новом рабочем месте нужно было убрать мох. Замерзший мох, находившийся на глубине двадцати сантиметров, следовало обрезать с четырех сторон, выдернуть из земли и эти квадраты сложить один на другой. Эту работу всегда выполняли либо друзья бригадира, либо те, кого назначал начальник конвоя Панов. Я же послал на эту работу наиболее физически слабых. Это не понравилось тем, кто до сих пор занимался этой работой. Они нарочно стали высказывать свое недовольство так громко, чтобы их услышали конвоиры. Панов сразу же заинтересовался происходящим.

Уголовники, недовольные тем, что бригадиром стал я, начали кричать, что бригадир «фашист» и самую легкую работу раздал своим «фашистам». Панов коротко приказал:

– Сейчас же направьте на эту работу тех, которые и раньше ею занимались.

Я попытался объяснить, что на эту работу я послал самых слабых.

– Если ты сейчас же не сделаешь того, что я требую, я сделаю это сам, – произнес Панов.

Я спросил Панова, зачем тогда существуют бригадиры, если начальник конвоя сам распределяет работу. Это настолько взбесило Панова, что он тут же сорвал с плеча винтовку и направил ее на меня:

– Ты еще не знаком с этой штукой? Сегодня познакомишься.

Конвоиры закричали:

– Укокошь его!

Особенно старался монгол с собакой. Пока он кричал, его собака пыталась вырваться и наброситься на меня.

– Отдай его моему Минусу, он из него человека сделает.

Но Панов уже передумал.

– Хорошо, пусть все остается по-твоему. Посмотрим, как пойдет работа. Если норма не будет выполнена, вечером тебя домой отнесут.

Подошедшему ко мне начальнику карьера я сказал:

– Меня против моей воли назначили бригадиром и вот, в первый же день у меня неприятности с конвоирами.

Я рассказал ему о ссоре с начальником конвоя и о его друзьях. Начальник карьера, сам бывший заключенный, отсидевший десять лет за «вредительство», успокоил меня:

– Следите за тем, чтобы люди работали, а остальное будет в порядке.

По окончании работы Панов отправился за распиской. Вернувшись, он крикнул своим подчиненным:

– Посмотрите, они выполнили норму на 130 %.

Конвоиры удивлялись.

– Жалко! А я уже радовался, что мой Минус потащит его в лагерь, – с сожалением вздохнул монгол.

Старая пословица гласит: «Где голод, там и мыши». В нашем бараке было много мышей, хотя пищи не было. Если у кого случайно и падала крошка на пол, он тут же ее бережно поднимал и отправлял в рот. Однажды мы заметили, что два заключенных встают по ночам и почему-то возятся у печки. После длительного наблюдения мы установили, что они по ночам ловят мышей и варят их в большой консервной банке. Многие возмутились, но другие взяли мышеедов под защиту.

Прошло полгода. Наше положение ничуть не изменилось. Конвоиры и их командир Панов продолжали вести себя как звери. Как-то Панов заставил какого-то парня снять верхнюю одежду, так как ему показалось, что он плохо работает. Парень крикнул конвоирам:

– Пока другие кровь на фронте проливают, вы здесь на заключенных свое геройство показываете.

Панов не привык слушать такие слова.

– Подойди ближе, – приказал он.

Заключенный медленно приближался.

– Быстрей, быстрей! Лицом в снег!

Парень послушно лег. Панов взял винтовку и стал его бить. Выместив на нем все свое бешенство, он приказал ему встать. Но у парня не было сил подняться. Панов снова начал его бить, выкрикивая после каждого удара:

– Встать!

Наконец парень, собрав последние силы, поднялся.

Когда он в бараке снял рубашку, мы увидели на всем его теле следы запекшейся крови. Трудно было понять, как он смог такое выдержать.

Поскольку подобные случаи становились все более частыми, заключенные стали убегать с работы. Они прекрасно понимали, что далеко уйти им не удастся, но таким образом они хотя бы на день спасались от побоев. Для побега заключенные использовали «черную пургу», во время которой даже в метре от себя ничего не было видно. Едва начиналась пурга, нас сгоняли в кучу. Если она не прекратилась в течение нескольких часов, мы возвращались в бараки. И довольно часто нам приходилось неподвижно простаивать по три-четыре часа, прежде чем мы отправлялись в лагерь. Начальник конвоя пересчитывал нас через каждые полчаса. Если кого-то не хватало, давали сигнал тревоги. По этому сигналу в казарме поднимался наряд с поисковыми собаками и начиналась погоня.