7000 километров южнее Москвы

– Чтобы со всякими там чувалами в самолет не тащиться, продукты давайте прикончим прямо сейчас. С собой возьмем только пару бутылок воды. Если все получится так, как надо, завтра утром будем уже дома. За дело!

Как ни странно, эти слова тут же подняли всем настроение и сняли излишнюю напряженность. Зашелестела упаковочная бумага, захрустели пластиковые пакеты, в салоне автобуса запахло копченой колбасой и экзотическими приправами. Медленно тянулись минуты. Ровно в шестнадцать часов к самолету подали автотрап, и по нему начали подниматься пассажиры. Наблюдавший за этим процессом Райнуллин заглянул в автобус и объявил:

– Посадка началась!

Борис немедленно поспешил к ограждению. Всматриваясь в пеструю толпу людей, скопившихся у трапа, он напряженно просчитывал всевозможные варианты, когда и как подъехать к аэробусу. Если в салон самолета пассажиры входят со скоростью один человек примерно в пять – десять секунд, а от ограждения до места посадки они доедут максимум за полминуты, то выезжать надо именно в тот момент, когда перед трапом останется не более трех человек.

Они подъезжают, он один с автоматом врывается в салон, а все прочие следом за ним идут на посадку. Заносят раненых, рассаживают их на свободные места. Экипаж уведомляется, что о захвате самолета извещать диспетчеров не стоит – военные власти могут пойти на штурм, и тогда может быть немалое число жертв. Да и сам самолет превратится в никуда не годный хлам. Думается, это они должны понять. Вот и все. Курс на Симферополь. А там, как говорится, что уж бог даст…

И момент броска настал. Высоко подпрыгнув на плите передними и задними колесами, автобус вылетел на летное поле, и Гаврилин, выжимая газ, погнал его к самолету на пределе возможностей. Они подлетели к трапу, когда в салон входили последние пять человек. Услышав рев мотора, пассажиры испуганно оглянулись. Никто толком ничего не успел понять, как по ступенькам трапа взбежал какой-то европеец крепкого сложения с автоматом в руке. Первым делом он взял на мушку двоих сотрудников аэропорта – полицейского и пограничника, которые, стоя у самой двери самолета, судя по всему, кого-то усердно высматривали среди пассажиров. Еще двое худощавых светловолосых парней, подскочив к струхнувшим службистам, обезоружили и сковали наручниками, имевшимися у полицейского.

Ткнув им в спину стволом автомата, молодой мужчина с выражением лица, не сулящим ничего хорошего, приказал немедленно войти в самолет и по-русски крикнул своим подручным:

– Загружайте!

Ошарашенная стюардесса и пассажиры застыли каменными изваяниями. Но команда, отданная на французском: «Всем по своим местам», – мгновенно вернула им и подвижность, и проворство.

Войдя внутрь самолета, Борис облегченно перевел дух – попали в яблочко! Они точно угадали момент, и теперь все без исключения смогут загрузиться. Хлопая трясущимися губами, полицейский спросил, что вообще происходит.

– Потом объясню! – коротко бросил Гаврилин, наблюдая за тем, как по трапу поднимаются его попутчики. – Занимайте свободные кресла! – скомандовал он Кипрееву, который, перекинув руку Анны через плечо, помогал ей идти по ступенькам.

Прибежавший из пилотской кабины молодой рослый мужчина в униформе пилота гражданской авиации возмущенно спросил по-английски:

– Что здесь происходит? Кто вы такие?

– Мы – люди, бежавшие из плена исламистской банды, – тоже по-английски ответил ему Борис. – У нас пятеро раненых. Нас ищет местная полиция, поскольку вчера здесь произошел военный переворот и к власти пришли люди, для которых исламисты – не преступники, а патриоты. У нас нет денег, у большинства нет документов, поэтому не было иного выхода как отсюда выбраться. Можете считать это вооруженным захватом самолета. Но думаю, о нас не стоит ставить в известность здешние власти. Им плевать на международное право и принципы гуманизма. Сюда сейчас же пригонят броневик, и самолет превратится в груду металлолома, а все мы сгорим.

В этот момент на поясе полицейского запикала рация. Быстро обернувшись к нему, Гаврилин жестко приказал по-французски:

– Скажешь, что все в порядке, что завершаете мелкие формальности и сейчас вернетесь. Только не подведи! Обманешь – башку ножом отрежу, как барану. Говори!

Испуганно закивав, полицейский нажал на кнопку включения связи и, насколько это у него получалось, бодро повторил только что сказанное Борисом. Закончив говорить, он растерянно взглянул на сурового русского и пролепетал:

– Вы нас не отпустите?

– Нет, вы летите с нами в Россию. Не волнуйтесь, через двое суток будете дома – вас отправят за государственный счет.

– В Россию? – удивился летчик. – Вы – русские?

– Не все. Есть и граждане других государств. Вот гражданка Швеции, пережившая в плену настоящий ад. Вон гражданин США, еще два француза и гражданин Германии. У русских бросать людей в беде не принято.

В этот момент Дельшат и Валерий на импровизированных носилках занесли в салон мужчину с ранением в спину. Скорее всего, от постоянной тряски и отсутствия лечебных процедур его состояние резко ухудшилось.