730 дней в сапогах

Неизвестно по какому поверью старички стригутся наголо за сто дней до приказа. С этого дня начинается подготовка: они ищут новые парадки, оформляют дембельские альбомы, обзаводятся различными значками и прочими побрякушками.

Не смотря на чемоданное настроение, старослужащие обязаны поддерживать порядок в части. Они строго следят за исполнением приказов командования, поручая руководство фазанам. Фазаны гоняют гусей. Гуси заставляют работать духов. За все портачки ответят фазаны. Далее, по убывающей. Больше всех достанется духам.

После приказа, в считанные недели до отправки домой, старослужащие перестают что-либо делать, они становятся дембелями. Их функции берут на себя свежеиспечённые деды.

Точно так же плюют на службу дембеля деревянные. Всеобщий пофигизм как эпидемия захватывает каждого курсанта. Не смотря на ужесточение дисциплины, курсы капитально расслабляются, завидев первого покупателя в войска.

Рота механиков-водителей учебного танкового полка под деревянный дембель всё ещё не выполнила основную задачу – вручение квалификационной категории каждому курсанту. Командование ожидало приезда генерала. Половина наводчиков и командиров танков ушла в войска, а механики-водители всё ещё болтались по части. Наконец генерал прибыл. Ротный построил курсантов и объявил о сдаче экзамена по вождению. Майор пожелал всем удачи, поручив сержантам привести роту на танкодром.

С генеральского экзамена исчезнуть нельзя – это чревато тяжёлыми последствиями. Лёха с Вовчиком планировали пожарить картошку в лесу. Всё было готово: Вовчик слямзил в столовке пару буханок хлеба и восемь паек масла, – идти на вождение совсем не хотелось. К тому же водить боевую машину ни Лёха, ни Вовчик не умел. Впоследствии выяснилось, что ездить на танке не может ни один курсант. С настроем на полный провал курсанты топали к танкодрому. Сержанты были спокойны, они помнили свою сдачу экзамена. Не волновался и ротный: система сдачи отлажена и практически не даёт сбоев.

Взвод Тальянкина вывели на исходную позицию.

– По машинам!

Лёха подбежал к ближайшему танку, лихо запрыгнул в люк механика-водителя.

– Быстрее ползи, сволочь, в башню! – прохрипел бубтянин.

Лёха прямо по телу механика-водителя пробрался в пустую башню. За контрольные тридцать минут Лёха успел покемарить. Тем временем «экзаменуемый» показывал умение водить танк и демонстрировал его характеристики, преодолевая различные преграды.

Когда танк резко остановился, Лёха тем же путём выскочил принимать поздравления.

* * *

Новоиспечённые механики-водители третьего класса вечером заступили в караул. Для Тальянкина это был первый и последний наряд в карауле.

По Уставу караульной службы сутки делятся на равные четыре части – по шесть часов каждая. Два часа на посту: курить, вступать в разговоры, справлять естественные надобности и прочее – запрещено. Два часа выделено на уборку караульного помещения и прилегающей территории. Два – на сон, то есть на уборку тех же объектов.

Лёха заступил на пост с 22.00 до 24.00. В шинели, по ночам уже не жарко, за спиной автомат Калашникова с полным боекомплектом. Охраняемый объект, территория, прилегающая к автопарку – узкая плоска между тыльной стороной казармы и забором автопарка. Дойдя до дальнего угла казармы, Лёха заметил огонёк костра. Устав полагал часовому разогнать нарушителей и погасить пламя. Тальянкин подошёл ближе и заметил таких же бедолаг-курсов из соседней, шестой роты. Одетые в летние хэбушки, они жались к костру.

Выяснилось, что старшина поставил их на стрём, охранять всю ночь машину ротного, оставленную под окнами казармы. Деревянные дембеля организовали печёную картошку. Лёха принял их приглашение и подсел к костру. Два часа пролетели незаметно.

Застав Лёху, сидящим у костра с сигаретой в зубах, разводящий Боря взбеленился. Но курсы никак не отреагировали на появление сержанта.

– Ти, что с-сука, деляешь?! – Боря всей подошвой пнул Лёху в висок.

Тальянкин упал в костёр, опалил шинель.

– Боря, ты совсем охренел! – Лёха вскочил на ноги, сорвал с плеч автомат.

– Ти-ы мне? – Боря замахнулся прикладом, целясь в голову курсу.

– Клецк-клецк! – Лёха загнал патрон из магазина и направил ствол в лицо сержанту.

Потеряй Боря благоразумие, возьми над ним верх командирские амбиции, неизвестно что бы стало с Тальянкиным. Вопрос с сержантом Борей перед Лёхой не стоял. Однозначно, труп.

– Ладно, пошльи караулька, тебье смена пришля, – сказал Боря. – Там спат будищ, капитан разрешиль!

Боря не обманул. Отдыхающей смене разрешили поспать. Но Вурдту понадобилось подмести крыльцо в караулке. Не задумываясь, он схватил за ремень первого попавшегося спящего. Ему попался Лёха. Тальянкин спросонья безучастно посмотрел на сержанта и молча повернулся на бок.

– Вставай, сволочь! Быстрее, я тебе сказал!

Сержантские слова долетали до ушей Лёхи и отскакивали обратно, как резиновый мячик от стенки. Вурдт продолжал орать, до него никак не доходило, что сержантская власть закончилась. Считая себя фазаном, он разбудил дембелей!