77 бантиков на одной голове

— До завтра, — сказала Кикирилла. — За полчаса мы успеем, — и они с Элис направились в сторону леса.

Дно от первой корзины нашлось без труда. Вторая корзина играла с креслом в догонялки. Элис попыталась её догнать. Да куда там! Она дала кругов двадцать вокруг дома. Корзина, словно зонтик в порывах ураганного ветра, рвалась из рук и мгновенно исчезала за углом дома. Так и носились они втроем: кресло, корзина, девочка. Иногда менялись местами, — девочка, кресло, корзина.

Элис настолько закружилась в водовороте, что плохо понимала происходящее. Она не смогла объяснить, каким образом, она очутилась в кресле с корзиной на голове.

Кикирилла выхватила Элис из кресла, и остановила неразумный карусельный бег…

Элис потащила домой корзинку, на дне которой стояла баночка душистого меда — подарок Кикириллы. Корзина, довольная неожиданным поручением, успокоилась, и стала честно выполнять свои обязанности. Ей давно надоело таскать перепрелые листья, и старые еловые шишки и колючки. Через полчаса Элис была на даче, а через час они ушли домой в Новый город.

Глава 9 День рождения Лысой горы

На следующий день от сбора листьев Элис освободили. Родители по совету Кикириллы уложили на дно ямы бревна сухостоя.

Элис быстро выполнила мелкие мамины поручения, помчалась к Кикирилле. Она очень боялась, что вчерашняя история не получит продолжения, и Кикирилла опять пропадет. Но домик правнучки Кикиморы болотной по-прежнему стоял на месте, хотя самой Кикириллы не было видно.

— Кикирилла! — крикнула Элис.

— Я здесь! — послышалось из-за дома.

— Что ты делаешь?

— Собиралась ждать тебя…

— А что тебе помешало?

Кикирилла вышла из-за дома и протянула Элис бумажку.

— На, читай.

На бумажке было нарисован домик, и рядом бегущие ноги. Элис ничего не поняла.

— Представляешь! Что пишет…! — Кикирилла была возмущена. Элис помолчала.

— Да тут непонятно.

Кикирилла выхватила из рук девочки бумажку,

— Почему? Буквы кривые?

— Да нет, я читать не умею, — честно призналась Элис, и добавила, — такой почерк.

Кикирилла округлила глаза, и укоризненно покачала головой.

— Здесь же ясно написано: «я ухожу»

Элис вновь глянула на листок и поразилась простоте перевода.

— А я-это кто?

— Домик! — пояснила Кикирилла. — Ты меня пугаешь! У тебя от вчерашней карусели, наверное, продолжается мыслезавихрение? Утром домик поссорился с зеркалом, в результате я чуть не осталась без крыши над головой. Кое-как уговорила его остаться. Только в обмен на корону Лилии и согласился. Помоги мне, — и Кикирилла направилась в лестнице. Она взобралась на крышу, и стала устанавливать на коньке корону.

— Так хорошо? — крикнула она сверху Элис.

Элис посоветовала чуть левее, затем правее, когда получилось ровно, Кикирилла спрыгнула с лестницы, отряхнулась.

— Пошли. А то и так опаздываем, — сказала она и забежала в дом за корзинкой с подарками.

Кикирилла ловко, словно белка, перескакивала с ветки на ветку, змеей проползала под сваленными деревьями, по лисьи хитро обходила крючковатые кустарники… А Элис застряла в первой же паутине. Отплевываясь от липких нитей, девочка запутывалась дальше. Кикирилла, извинилась перед пауком и освободила подругу из невольного плена.

— Мы так с тобой точно опоздаем, — сокрушалась она, вытаскивая из-за воротника Элис мусор, — ты можешь быстрее? А впрочем, бесполезно. Придется пеньков просить, — сказала она и три раза хлопнула в ладоши.

Словно из-под земли появились два дряхлых пенька.

Кикирилла поприветствовала их, помогла девочке устроится на одном, как в кресле. Затем закрепила ремни безопасности, проверила их прочность. Удостоверившись в полной надежности, она довольно похлопала Элис по плечу.

— Нормально, только держись крепче, — предупредила она Элис, и уселась на второй пенек. Элис, глядя на дряхлость древесины, сильно сомневалась. Казалось, одно неверное движение, и пень распадется на опилки.

— Это самый рассудительный, опытный и спокойный пень нашего леса, крикнула Кикирилла и исчезла.

То, что произошло дальше, Элис запомнит на всю жизнь. Пень, не разбирая дороги, понесся сквозь бурелом. Словно мартышка, он скакал с ветки на ветку, вертикально бегал по стволам, без страха скатывался по зеркальной обвалившейся горной стене, носился вниз головой. Когда пень, разбежавшись, в прыжке запарил, словно орел, над пропастью в горах, Элис в ужасе закрыла глаза и не открывала до тех пор, пока чьи-то цепкие руки не отодрали её от пеньковой щепы. Даже американские горки Большого города не могли напугать девочку до такой степени, как это сделал трухлявый пень. Элис дала себе слово, что больше ни за что на свете не сядет на него…

Буйный Ветер, завывая, носился вокруг старой подруги — серой, поросшей мхом Лысой горы. Ее и старость немного скособочила, и древность слегка примяла.

— Опять спишь? Просыпайся! Твой год рождения. Встречай гостей, старая развалина.

— Не дразнись, — прошамкала пещерным ртом Гора, — сам-то тоже из урагана превратился в ветерок…