777

Практически весь семнадцатый этаж отеля занимал роскошный VIP-зал с матовыми стенами из темного стекла. Вышколенные и накрахмаленные с головы до ног официанты разносили гостям шампанское и канапе с мясом утки и королевскими креветками. Павел осмотрел свою нехитрую одежду – не слишком усердно выглаженную рубашку и темные джинсы и нахмурился. Впрочем, Алексей одет был еще проще – вероятно, никакого определенного дресс-кода на мероприятии не требовалось. Они сели где-то в середине, и Павел принялся изучать остальных гостей, которых на тот момент собралось уже немало. Это была весьма разношерстная, но по виду довольно интеллигентная при этом публика. Некоторых он даже, к удивлению своему, узнал – там присутствовали и в меру медийные лица.

– Лошак? – удивленно поднял брови он. – Ее-то сюда каким ветром? Только не говори мне, что организатор всего этого великолепия – Алексей Подвальный! Это вот об этом так петушился вчера Амурдинов?

– А ты можешь просто посидеть тихо и послушать, о чем будут говорить эти люди – будь то Лошак, Подвальный, Бенедиктов или Яблонский.

– Весь цвет, – громко выдохнул Павел, закатив глаза, и сполз вниз по сиденью. – Если бы ты мне сразу сказал, что это за тусовка такая, я бы лучше подождал тебя в машине.

– Ты же хотел узнать меня поближе, – хитро усмехнулся Муров и подмигнул Павлу. – Теперь узнаешь.

– То, что ты либераст, я знал и без того. Но не так же жестоко меня мордой об асфальт прикладывать, – простонал Марков. – Я могу уйти сейчас?

– Боюсь, что уже поздно. Возьми лучше шампанское и выпей за нас двоих, – и торжествующий Муров протянул ему два бокала, а сам засунул в рот канапе с черной икрой.

– Ешь ананасы, рябчиков жуй… – пробормотал Марков, залпом осушая первый бокал. – И это так называемое подполье? Эти люди мечтают возглавить народное движение с целью свержения Жутина? Трижды ха! Леха, спустись с небес на землю!

– Тссс! – прошептал Муров и с интересом повернулся к президиуму, в котором уже мелькнула знакомая всем фигура Подвального.

– Приветствую вас, дамы и господа избранные! – картинно махнул он рукой, обводя восторженно зааплодировавшую аудиторию. – Полагаю, каждый из вас знает, с какой целью все мы здесь собрались, – многие в зале удовлетворенно хмыкнули и с готовностью закивали, и лишь Марков, опрокинув очередной бокал шампанского, вдруг заявил, не приглушая голос:

– Ксюша хочет власти? И Алеша тоже?

– Вы кто? – тут же встрепенулся Подвальный.

– Только ничего у вас не выйдет, ребята, – продолжал Павел. – Ну оседлаете вы народное недовольство, а дальше что?

– Как он сюда попал? – торопливо зашушукались в президиуме.

– Боюсь, вы ошибаетесь, господин… – замялся Подвальный, ожидая, что Марков подскажет свое имя, но тот лишь усмехнулся.

– Разве я похож на господина? Да и ты на него не похож. Все вы тут ребята с крестьянскими рожами, у всех деды в Красной армии служили, так что, нечего из себя аристократию корчить.

– Но позвольте! – поднялся Бенедиктов в дорогом смокинге. – Позвольте же нам начать наконец!

– Валяйте! – снисходительно махнул рукой Павел и сложил руки на груди.

– Паша, ты мне за это ответишь, – прошипел Муров, не поворачивая головы.

– Уже предвкушаю и трепещу от удовольствия! – съязвил тот и расплылся в широченной улыбке.

– Все-таки сохраним верность своим принципам и не станем выгонять этого господина или, если ему так больше нравится, товарища из зала и продолжим, – Подвальный слегка поклонился аудитории. – Итак, возобновляем наши философские чтения, и сегодня на повестке дня у нас Мартин Хайдеггер.

– Что? – Марков резко выпрямился и изумленно завертел головой по сторонам. – Я не ослышался?

– А ты думал, мы тут лелеем кровавые планы свержения правительства? – хитро усмехнулся Муров, и во взгляде его на секунду блеснуло легкое превосходство.

– Но в чем смысл? Смокинги, роскошная зала, черная икра, медийные лица… и все чтобы обсудить Хайдеггера? Серьезно?!

– Слово предоставляется господину Бенедиктову, горячему поклоннику мсье Хайдеггера.

Невысокий лохматый человечек в круглых очках поднялся на трибуну, поправил смокинг и тихо откашлялся.

– Мартин Хайдеггер – один из немногих философов, истинно близких всем нам по духу, в отличие от того же Гегеля, которого, как вы помните, мы обсуждали в прошлый раз, – зал загудел. – Он выступал в роли своеобразного оппонента Маркса, утверждая, что не бытие определяет сознание, а как раз наоборот. С чем все мы просто не можем не согласиться, – снова одобрительный гул зала.

Сидевшая в первом ряду Ксения Лошак оправила на удивление красивое темное платье и подняла заинтересованный взгляд на Бенедиктова.

– Сознание определяет бытие, господа! – он поднял вверх указательный палец и сделал долгую паузу, в течение которой зал неистово аплодировал.

– Вообще-то ваш Хайдеггер был фашистом, – подал голос Марков. – Скажете, не знали? Или у вас тут тайный кружок поклонников Адольфа Алоизыча? Нет-нет-нет, не утруждайтесь, я выйду сам. Если хочешь, я подожду тебя у машины. Или в баре, – бросил он Мурову, не оборачиваясь.