#8-Дань Псам

- Еще кое-что. Насчет каких-то “треклятых браслетов”. - Он наконец-то поднял взор, как всегда мрачный. - Сядь, Дымка. Прошу. Не люблю быть в одиночестве. Не сейчас. Она вернется.

В этот миг наверху оглушительно зазвонил колокол. Малазане даже присели.

- Боги подлые! - ругнулась Дымка. - Кто на колокольне?

Дюкер нахмурился: - Здесь еще только Сциллара. Подозреваю… - Он замолчал, и взгляд стал еще мрачнее.

Дымка шлепнулась на стул. - Пусть поскорее устанет, или я пойду наверх.

Они сидели, слушая трезвон. Дымка смотрела на Дюкера, удивляясь его нарастающему унынию. А потом ее саму как ударило: - Я думала, мы отвязали колокол!

- Точно. Он в погребе.

- Ох.

Неудивительно, что он словно привидение узрел.

***

- Задумал ему голову отрубить? - поинтересовалась Семар Дев.

Карса Орлонг стоял над трупом убитого им Пса. Услышав вопрос, он хмыкнул: - Может, кухонным ножом? Смотри, мой клинок увяз в спинном хребте. Это словно дерево рубить.

Семра почувствовала, что дрожит, и решила, что это утомление. - Они твои дочери, правда?

Карса поглядел на девушек, которые стояли молча, изучая его, выжидая. - Однажды я изнасиловал мать и дочку.

- Ах, какой молодец.

- Это было мое право.

- Забавно.

- Что?

- Идея “права”. То, как часто провозглашение права приводит к отнятию прав у других людей. И всегда все решает тот факт, что у кого-то меч длиннее.

- Я выиграл право, когда убил их мужчин. Это была племенная война, Ведьма. - Он помолчал. - И я был молод.

- Боги подлые, ты показываешь, что у тебя появились сожаления?

Тоблакай отвернулся от мертвого Пса, окинул взором дочерей. - Я много о чем сожалею… Но не об этих двух.

- А если у них другое мнение, Карса?

- Почему бы? Я дал им жизнь.

- Думаю, - бросила Семар, - что никогда тебя не пойму. - Она тоже поглядела на дочерей. - Они знают, о чем мы беседуем? Конечно, нет, откуда им выучить языки Семиградья. Так чего ты ждешь, почему не поговоришь с ними?

- Я жду, - ответил он, - того момента, когда мне будет что сказать.

В этот миг на улице появилась еще одна женщина. Ее взор был устремлен на Карсу Орлонга. - Тоблакай, - сказала она, - у меня к тебе послание. - Она говорила по-малазански.

- Не знаю тебя, - ответил Карса на том же языке.

- Наши чувства взаимны, - фыркнула она, - но давай не будем грубыми. - Она помедлила. - Хочешь, я расскажу послание в тайне, или могу выкрикнуть при всех.

Карса бросил Семар Дев озадаченный взгляд: - Я рассказывал тебе, Ведьма, что малазане мне по душе?

- Да, - ответила он со вздохом.

- Тебе не нужно кричать, малазанка. Но не нужно и прятаться в угол. Передай таинственное послание, но сначала скажи, от кого оно.

- Ладно. Думаю, от Худа.

Семар Дев фыркнула: - Дайте догадаться. “Продолжай трудиться, мой лучший помощник”.

Малазанка поглядела на нее. - Когда все кончится, позволь поставить тебе выпивку.

Брови Семар поднялись.

- Послание, - прогудел Карса

- Да, да. Вот. Ты не должен покидать Даруджистан.

- А если покину?

- Тогда ты можешь пропустить единственную возможность исполнить давнюю клятву.

- Я давал много клятв.

- Я шокирована.

Карса улыбнулся, но на лице его читалось что-то злое. - Подробнее не скажешь?

Женщина снова помялась. - Я передумала. Это действительно тайное дело - не обижайся, Ведьма. Он ведь так тебя назвал? Просто я…

- Говори, - велел Карса.

Семар Дев поразилась, что малазанка не отпрянула при виде угрожающей гримасы Карсы. - Тоблакай, ты будешь нужен.

- Для чего?

- Как же? Чтобы убить бога.

- Какого еще бога?

Малазанка выпучила глаза, впервые за время разговора испуганная: - Я думала, ты убежишь, едва услыхав такие слова. Как любой человек в здравом уме.

- Тогда ты выбрала неподходящего воина. - Во рту у Семар было сухо. - И ты права: я хотела бы не слышать всего этого. Я ухожу, так что передавай всё послание.

- Иди в “К’рул-бар”, - посоветовала малазанка. - Скажи, что тебя прислала Хватка. Завтрак, хорошее вино. Если Дымка приготовит тебе ванну и выделит мыла, будет неплохо.

- Как мило с твоей стороны.

- Я такая, - ответила Хватка.

Семар Дев отправилась на поиски бара. Слова о завтраке прозвучали привлекательно, как и упоминание о хорошем вине. Что касается ванны… что ж, если ей предложат, она так устала, что не сможет отказаться.

***

Десятки тысяч шли за волом и телегой, когда те повернули от Приозерья к району Имений. Звенели колокола; Великие Вороны кружились, громко каркая. А над холмами подле ворот Двух Волов уже поднимались клубы пыли.

Каладану Бруду не пришлось отесывать камни или вонзать лопату в твердую почву. Пробудился садок Теннес; плоть Бёрн приняла новую форму и новое назначение. В заранее выбранном месте преображался целый холм. Когда Бруд прибыл ко входу в могильник и поднял на руки тело Аномандера Рейка, погребальная камера была готова. Он вошел внутрь, потом вышел и помедлил, как бы пораженный зрелищем десятков тысяч безмолвно скорбящих людей, вставших кольцом у подножия кургана. На глаза показалась громадная каменная плита, вышедшая из-под земли.

А затем Каладан Бруд одной рукой переместил плиту на место и поднял молот. Запечатывая могильник навеки.