8 лет без кокоса

— Я тебя русским языком последний раз спрашиваю: почему на шведском столе второй день нету огурцов?!!!

— Please, madam, I am very sorry, I do not understand Russian! May be you can speak English or German, and I will help you with pleasure. This is my job…

— Девушка, немедленно позовите вашего директора и — жалобную книгу мне сюда! Я на вас напишу, как вы клиентам хамите!

— Ну вот, пожалуйста. Прямо сейчас и можете приступать. Чего хочет эта женщина?

— Простите, но я… я плохо понимаю по-русски! — Тишина в шоке уставился на меня. — И по-английски тоже. Я, знаете ли, вообще по жизни как-то плохо соображаю! Извините, всего доброго — и я поспешила выскочить на улицу, к машине.

— Ну ты даешь, Анна-на! — произнес Тишинский после того, как мы отъехали от отеля —«Плохо понимаю по-русски». Пять баллов! Неужели тебе там до такой степени не понравилось?

— Леш, а тебе? Ты сам бы смог там остаться?

Ответом мне стали понимающая улыбка и тишина пустыни.

II Дом света

— Вот твоя комната. Из всех, что есть свободных сейчас — самая лучшая. Только тут в крыше дыра, так что обогреватель советую сразу купить. Ну или могу тебе одолжить один из своих за скромное вознаграждение — в перерывах между жаркой блинов и варкой «волшебных» йогуртов Командор выполнял обязанности коменданта кэмпа «Лайт Хаус». Вообще-то название это переводилось как «маяк», который действительно раньше стоял на мысе. Но мне как-то больше нравился дословный перевод: «light house» — «дом света». По сути своей «Лайт» был большой коммуналкой, где собрались самые аутентичные персонажи Дахаба. В основном его населяли те, кто пришел сюда с первой волной европейских дауншифтеров. Дверей здесь не запирали и каким-то чудом краж в комнатах никогда не случалось. Разве что на общей кухне кто-то мог цапнуть чужое из холодильника. Но такое бывало редко и в основном не со зла, а по невнимательности. Ну или если этому «кому-то» очень захотелось манго, а на рынок тащиться было лень…

«Лайт» делился на «серфовую» и «дайвовую» сторону. Причем нельзя сказать, чтобы между представителями этих видов спорта были какие-то непреодолимые разногласия. Просто они относились к разным тусовкам. При встрече дайверы и серферы иногда обменивались ехидными замечаниями. Когда в Дахабе стоял штиль, серферы от нечего делать лезли под воду, а многие водолазы были не прочь иногда посерфить. К какой тусовке принадлежу, я уже и сама бы затруднилась сказать. После погружения у «Хай Лайфа» ухо снова разболелось, и врач запретил нырять еще месяц. Веселые и свободолюбивые раздолбаи-серферы мне нравились просто по-человечески. Но кувыркаться с парусом и доской в холодном море как-то пока не тянуло.

Тем не менее, жилище мое было именно на серфовой стороне. Обстановку комнаты составляли бетонный монолитный лежак, занимавший большую ее часть, маленький пластиковый стол и несколько кривоватых деревянных полок.

Комната имела свою историю. Как-то раз дахабский всеядный кот уволок кость из-под носа у бродячего пса. Который, конечно же, такой наглости простить не мог и принялся остервенело гонять кошака по набережной. Деревьев в Дахабе нет, и кошаку пришла здравая мысль спастись от преследователя на крыше «Лайта». Но не тут-то было: пес каким-то чудом тоже взгромоздился туда и погоня продолжилась. В какой-то момент часть крыши не выдержала веса собаки и провалилась. Благо, что в номере, над которым это произошло, тогда никто не жил. Через какое-то время доносившимися из помещения чудовищными воплями заинтересовался Командор и открыл комнату. Оба зверя выкатились из дверей и умчались, причем кто кого гнал уже было непонятно. Взору же коменданта предстали жуткая разруха и чудовищный бардак, учиненный невольными гостями. Постепенно комнату привели в порядок, только вот дырку в потолке по каким-то причинам так и не заделали. И теперь в нее можно было при желании наблюдать звезды, не вставая с постели. В честь всего этого сколоченную из грубых досок дверь вместо номера комнаты украшала надпись «Апсирватория».

Стены, потолок и окно «Апсирватории» были завешаны расписными тканями местного производства, а на столике лежала огромных размеров морская раковина. Вообще-то эти раковины валяются по всему побережью. Бедуины их украшением не считают и используют в качестве пепельниц. А что с ними еще делать, туристам ведь все равно не продашь — в Египте действуют строгие ограничения на вывоз из страны всего, что добыто в море. Без проблем провезти через границу даже маленькую ракушку можно только в случае, если она снабжена фирменной упаковкой и специальным сертификатом, подтверждающим, что куплена в магазине, обладающем соответствующей лицензией. Либо ваша раковина должна быть частью изделия народного промысла, например, вставлена в лампу или ювелирное украшение. Очень правильная мера, иначе все Красное море отдыхающие уже растащили бы на сувениры.