80 сигарет

Продавец не был уверен, что правильно понял вопрос, но на всякий случай кивнул и двинул деньги по прилавку в сторону странной красотки. «Ну их к черту, эту безумную парочку».

Нина облегченно улыбнулась.

– Не нужно, – помотала она головой. – Оставьте себе.

Глава 19

Колеса внедорожника громко причмокивали на нагретом солнцем асфальте.

Кондиционер не работал: разбитый дисплей панели управления не реагировал на нажатия.

Нина до упора опустила окно и подставила лицо потоку воздуха. Токарь то и дело плечом вытирал пот со лба.

Оба букета – и тот, что подарил юноша, и тот, который вручил ей Токарь, – лежали у Нины на коленях. Когда она не высовывалась в окно, она любовалась цветами. Подносила к лицу, вдыхала их аромат; отодвигала от себя насколько хватало рук и разглядывала под разными углами. Она наслаждалась ими с восторгом маленькой девочки.

У развилки Токарь скинул скорость.

Тут стояла крохотная часовня в один купол. Позолоченная краска купола местами облупилась. Некогда белая штукатурка на стенах потемнела от дорожной пыли и машинных выхлопов.

Глядя на часовню, Токарь удрученно покачал головой, а потом трижды размашисто перекрестился.

– Пидорасы! Не могут церковь починить!

Он сплюнул в открытое окно и вдавил газ в пол. Через несколько секунд «Патрол» уже летел под сто сорок километров.

Нина бережно положила цветы на заднее сиденье и между делом заметила:

– Выходит, ты веришь в Бога.

– А ты нет?

Нина пожала плечом.

– Да как тебе сказать. Я верю в судьбу. Это одно и то же?

– Нет, конечно! Судьба – это судьба, а Бог – это Бог.

– Ну, значит, не верю. Я вообще мало во что верю. Разучилась как-то.

– Почему?

Девушка не ответила.

Она утомленно откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Жара выматывала.

– Расскажи о себе, – через некоторое время сказал Токарь.

– Что тебе рассказать?

– Все. Я ведь почти ничего о тебе не знаю. Откуда ты родом, кто твои родители, работа, учеба? Что хочешь, в общем.

– Да ничего интересного. Выросла в обычной семье. Закончила обычную школу, потом два года музыкального колледжа. Так и не доучилась. Последний раз я разговаривала с родителями почти девять лет назад. По телефону. Это был очень короткий разговор. Они сказали мне, что больше не хотят меня знать.

– Почему?

Нина погрустнела, задумалась о чем-то, покусывая губы. Посмотрела на Токаря и кисло улыбнулась.

По ее лицу Токарь решил, что правильней будет сменить тему. У всех есть свои скелеты в шкафу. И не всегда хочется извлекать их наружу. Лично у него их хватило бы на целое сельское кладбище.

– Ты играешь на пианино? – спросил он.

– Нет. На ударных.

– Ого!

– Одно время и рок-группа была, – Нина грустно усмехнулась. – Мечтали о мировой славе. Бывало, даже гастролировали. Правда, не по миру, как хотели. По стране.

– А че потом?

– Ничего. Мы распались, – Нина отвечала коротко, как бы нехотя.

– Почему?

– Повзрослели, наверное. Кто-то женился, кто-то в бизнес ушел… кого-то посадили.

– Посадили? – Токарь живо глянул на Нину. – За что?

– Это долгая история, – все так же спокойно и устало ответила она.

Но Токарь не унимался.

– Нет, правда, чего случилось-то?

Он допытывался не из праздного любопытства. Такое обстоятельство в жизни Нины было для него животрепещущим открытием. Интересным. Важным. Наконец-то вырисовывался тот мостик, который можно было перекинуть через пропасть, лежавшую между их мирами. Выходит, тюрьма их объединяла, помогала зацепиться за что-то общее.

– Ты можешь рассказать мне. Поверь, о тюрьме я знаю не понаслышке.

Теперь Токарь не опасался приоткрыть ей свое прошлое.

Нина без особого интереса посмотрела на него и промолчала.

– Если твой приятель или подруга все еще мотают срок, я мог бы…

– Нет, – холодно перебила Нина. – Он уже давно не сидит.

Токарь вновь почувствовал укол ревности: «Он».

– Значит «откинулся» уже? Ясно. Ну и за что его посадили?

– Это уже не имеет никого значения.

– Наркота? – продолжал гнуть Токарь.

– Почему наркота? – Нина начинала раздражаться. – При чем здесь наркота? С чего ты это взял вообще?

Нервозность девушки вкупе с его ревностью растравила Токаря.

– Ну а че тогда? Педофил?

– О боже! – Нина закатила глаза. – Больше ни за что не сажают, что ли?

– Ну, это самые стремные статьи.

– И почему, позволь узнать, он должен был сидеть именно по ним?!

– Потому что ты его не простила.

– Что? Да твою мать! Откуда ты берешь все эти выводы?!

– Ты мать мою не трогай, слышь.

– Почему ты решил…

– Я серьезно, скажешь так еще раз – и…

– Ладно, извини, извини… Так все-таки, милый, почему ты решил, что я его не простила? Мне не за что было его прощать.

– «Твою мать», – ворчал под нос Токарь. – Да за такие слова друзей режут.

– Я же попросила прощения.

Токарь молча сопел. Через некоторое время, остыв, он спросил:

– Ну и че ты тогда не с ним?

Нина пристально посмотрела на Токаря. Рот ее улыбался, но в глазах стояла скорбь. И было в этом что-то зловещее.

– Потому что это невозможно, – она провела ладонью по токаревской щеке и шутливо щелкнула того по носу. – Он умер. Его убили.

Глава 20