81 (СИ)

Казуя лениво отметил, что испытывает лёгкое возбуждение. Четвёрка в душе выглядела впечатляюще. Особенно когда четвёртого заменил один из тех, кто ранее удерживал пятьдесят третьего. Во время очередной замены у пятьдесят третьего едва не подогнулись колени, но его в четыре руки удержали от падения. В клубах горячего пара обнажённые тела казались соблазнительно гладкими и румяными, а звуки, что они издавали, сплетались с шумом воды и тяжёлым дыханием.

Пятьдесят третий не просил пощады и тихо давился стонами и всхлипами. Крепкий парень, да. Когда его отпустили, он рухнул на выложенный плитками пол и затих. Пара пинков, пара эпитетов в духе «подстилка полковника» - и его оставили в покое. До следующего раза.

Казуя переключил монитор на номер шестьдесят семь - именно этот начал насиловать пятьдесят третьего. Заключённый ополоснулся под душем и пошёл одеваться в тюремную серую форму. Смуглый, хорошо сложён. На взгляд Казуи, у него был лишь один недостаток: округлые бёдра, почти как у девушки. Но на пару раз неплохо провести ночь сойдёт.

Он тронул кнопки, вызвав окошко с личными данными. Рост - сто семьдесят восемь сантиметров, состояние здоровья отличное, подданный Японии, осуждён за массовые убийства, пожизненный срок. Неплохо.

- Капитан Фьюри, - вызвал он подчинённого по внутренней связи и отключил картинку на мониторе. В тёмной поверхности отразилось лицо Казуи с резкими крупными чертами: правую щеку пересекал косой шрам, а слева под глазом темнел серповидный. Он лениво провёл ладонью по чёрным волосам и нахмурил густые хищные брови.

- Да, господин Мишима? - отозвался капитан.

- После отбоя приведи ко мне номер шестьдесят семь.

- Меры обычные?

- Конечно.

Обычные меры предусматривали наручники и ножные цепи. Так проще.

- Мне тоже прийти позднее?

- Да, через час, - поразмыслив, согласился он.

Для подчинённых маленькие увлечения Казуи не являлись секретом. Они сами развлекались не хуже, просто друг с другом и по обоюдному согласию. И иногда Казуя позволял им брать кого-нибудь из заключённых, если им очень хотелось разнообразия. Всё-таки женщин на станции не было, а природа требовала своё.

Сигнал отбоя ежедневно звучал в одиннадцать вечера по стандартному времени, и заключённые расходились по камерам. У каждого - своя узкая тёмная камера с задвижной решёткой. С завтрака и до отбоя решётки не закрывались, а вот с отбоя и до завтрака - не открывались. Завтрак начинался в одиннадцать утра, а просыпаться заключённые могли в любое время. Просто двенадцать часов в сутки они проводили за решёткой, а двенадцать - в цехе, столовой, библиотеке, душе и на прогулочном поле.

Брайан Фьюри доставил номер шестьдесят семь ровно в одиннадцать часов десять минут - хоть время по нему сверяй. Сначала седовласый киборг заглянул в кабинет, коротко кивнул Казуе и затем без особых церемоний втолкнул стреноженного заключённого внутрь. Шестьдесят седьмой был полностью обнажён и со скованными за спиной руками. Выглядел он и вполовину не так уверенно, как в душе недавно. Когда за Фьюри захлопнулась дверь, он отчётливо вздрогнул.

Казуя отложил в сторону доклад из технического отдела и неторопливо выбрался из кресла. К вечеру он подготовился и уже облачился в халат. Он спокойно подошёл к заключённому, окинул его равнодушным взглядом, ухватил за плечо и подтолкнул в сторону спальни. Кровать пачкать не хотелось, поэтому Казуя свалил гостя на дежурную софу, заранее обтянутую целлофаном. Перевернуть лицом вниз и поставить на колени - дело одной минуты. Шестьдесят седьмой затрясся в ожидании неизбежного. Напрасно. Развлечения в таком ключе Казуя не особо любил, но выбирать не приходилось. Заключённый не вызывал желания снять с него наручники и зайти так далеко, как хотелось бы. В этом вопросе Казуя доверял исключительно капитану, пусть тот тоже на подвиги не вдохновлял, но хотя бы умел доставлять удовольствие.

Он выудил из кармана халата тюбик с гелем, выдавил немного прозрачной субстанции на руку, смазал меж ягодиц заключённого, затем, распахнув полы, обхватил собственную плоть и поработал над ней, уставившись на бёдра шестьдесят седьмого. Мягкие не по-мужски. Желания они не вызывали, но выглядели по-своему красиво. Он даже со звучным шлепком припечатал ладонь к ягодице шестьдесят седьмого. Звук возбудил куда лучше, чем вид.

Казуя сжал пальцами податливые бёдра и качнулся вперёд, медленно вошёл в горячее дрожащее тело и почувствовал приятное давление и скольжение.

Неплохо.

Прикрыв глаза, он спокойно и размеренно задвигался. Шестьдесят седьмой скулил по-бабьи и шипел сквозь зубы ругательства и пустые угрозы, мешая их с просьбами и мольбами. Уж лучше б заткнулся и вёл себя с достоинством. Глухое раздражение постепенно нарастало. В конце концов, Казуя перестал думать о невольном партнёре и постарался получить удовольствие сам. Вышло быстро и не очень-то впечатляюще.