81 (СИ)

Поразительный контраст с недавней спокойной жизнью, в которой ничего не происходило. Позабытое чувство, когда есть цель и желание этой цели достичь. Причем он даже мысли не допускал, что может лишиться Хоарана, не рассматривал никаких альтернатив.

― Ладно…

Казуя развернулся к столу и монитору и принялся составлять регламент проверки. Правда, через полчаса отвлёкся и задумался.

Хоаран знает? Что именно он знает? Или даже не подозревает, что его хотят устранить? Спросить напрямик? Вряд ли он ответит. Предупредить его? А это вот точно неразумно. Чем меньше рыжий будет знать, тем проще заставить его действовать нужным образом.

Наверное.

========== 10 ==========

Казуя застал Хоарана в своём кабинете после одиннадцати. Зашёл и обнаружил его в кресле за столом ― ноги на столе, книга в руках и стакан молока возле монитора. Нахал даже ухом не повёл и спокойно читал себе дальше.

Казуя задержался у порога дольше, чем ему хотелось бы, потому что откровенно любовался склонённой чуть головой, упавшими на лицо прядями и немного рассеянной полуулыбкой. Встряхнулся и всё же подошёл ближе, чтобы столкнуть со стола длинные ноги. Эту вот привычку он не терпел: стол не для ног предназначен.

Хоаран ничего не сказал, медленно закинул ногу на ногу и опять уткнулся в книгу. Непробиваемый упрямый нахал.

― Есть хочешь?

― Я поужинал, спасибо.

― В столовой? ― уточнил Казуя и мысленно дал себе по рукам, чтоб не тянулись своевольно к рыжей шевелюре.

― Угу… ― Хоаран закрыл книгу и поднялся, прихватив стакан с молоком. ― Раз уж ты явился… Я в душ. Один. Поэтому просто подожди своей очереди.

Вскинув бровь в недоумении, Казуя проводил его ошарашенным взглядом. И как это понимать прикажете? Точно так же, как недавнее «Я приду ночевать»?

Он упал в кресло и запрокинул голову, уставился в потолок и моргнул. Если раньше время работало на него, то теперь из-за решения министерства…

Кстати!

Казуя перевёл взгляд на монитор и полюбовался на заставку. Давно ли тут эта заставка? И давно ли тут Хоаран? Он торопливо убрал заставку и ожидаемо увидел план проверки. Но видел ли этот план Хоаран? Если видел, понял ли, что это такое?

Казуя лихорадочно проверил почту и всё прочее, что лежало на виду. Кажется, порядок… И всё же чёрт его знает, что успел увидеть и понять Хоаран.

И сейчас Казуе больше хотелось думать не о министерстве и проверке, а о грядущих планах на ночь.

Как расценивать визит Хоарана? Как согласие? И согласие на что? Чёртов упрямый мальчишка! Пока разберёшься, что тут к чему…

Казуя побродил по кабинету, потом зашёл в помещение с мониторами и понаблюдал за заключёнными. Ничего интересного: все по камерам, многие уже уснули, некоторые курили и тихо переговаривались через решётки. Он поколебался немного, но всё же переключился на маркер Хоарана. Тот мог сколько угодно возражать против компании, но запретить подглядывать ― не мог.

Хоаран стоял под струями тёплой воды и проводил пальцами по потемневшим прядям, вымывая из них белую пену. На запястьях виднелись следы от наручников, а влажная кожа как будто мягко светилась изнутри.

Казуя провёл языком по губам и отключил маркер, затем откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Странная жадность, не менее странное непреходящее желание, когда всё время мало… И необъяснимая потребность постоянно видеть Хоарана или хотя бы ощущать его рядом с собой.

Непривычно. Казуя никогда не привязывался к людям. Для него все вокруг были просто инструментами ― удобными или не очень. Инструментам полагалось удовлетворять его желания и служить ему на благо. Если инструмент ломался или же переставал функционировать должным образом, такой инструмент Казуя выбрасывал. И никогда ему не приходило в голову одаривать инструмент лаской и заботой, пытаться понять. Никогда прежде. Это же всё равно, как целовать гаечный ключ. Ну кто в здравом уме станет такое делать?

Сам Казуя почему-то именно это и проворачивал. Сейчас. Либо спятил, либо Хоаран был для него чем-то… кем-то иным.

Он вернулся в кабинет, тщательно заперев дверь в помещение с мониторами. Не хватало еще, чтобы Хоаран обнаружил этот уголок и что-то там себе подумал про извращённые склонности начальника тюрьмы. Кстати, вот и ещё одна странность: Казуе хотелось, чтобы Хоаран думал о нём хорошо. Честно говоря, хотелось вообще изложить ему отчищенную и отбеленную биографию, аккуратно удалив и вырезав из неё всё, что могло бы бросить тень на Казую.

Это уже по-детски, конечно. Казуя не стеснялся своих поступков и ошибок, но видеть в глазах Хоарана одобрение и уважение хотелось нестерпимо. Это точно лучше насмешек и издёвки. Впрочем, в исполнении Хоарана даже насмешки и издёвка становились приятными. По-настоящему пугало равнодушие, но в этом он ни за что не признался бы и себе самому, потому что в этом равнодушии он жил, цеплялся за него с той самой минуты, когда отец попытался убить его. Отказаться от равнодушия он мог бы лишь в том случае, если у него была бы уверенность…

Как раз уверенности у него и не было. Какая ирония.