81 (СИ)

Помаявшись от невесёлых дум, Казуя заглянул в спальню и обнаружил Хоарана уже в кровати. Тот спокойно спал себе, завернувшись в тонкое бежевое одеяло и спихнув на пол подушки. Голову уронил на скрещенные руки, потемневшие от влаги длинноватые волосы рассыпал по шёлку простыни ― и уснул.

Казуя озадаченно прикусил губу и нахмурился. Вообще-то он рассчитывал на нечто иное, но, похоже, Хоаран и впрямь под «ночевать» подразумевал сон, а не активные действия, ведущие к удовольствию. Засранец.

Казуя подошёл ближе, потянулся к плечу Хоарана, вознамерившись разбудить его, но передумал. Опустился на ковёр и принялся разглядывать обращённое к нему лицо, невольно считая едва заметные шрамики и размышляя почему-то не о сексе, а о совершенно посторонних вещах. Нет, желание точно никуда не пропало ― даже тело ныло по-особенному, когда он видел Хоарана перед собой, ощущал его близость, улавливал запах, слышал тихое и размеренное дыхание. Просто это желание перестало быть определяющим. Появилось нечто новое, нечто столь же значимое, а, может, и более весомое. Еще бы понять, что именно, только Казуя не хотел разбираться в этом. Ему было хорошо прямо так ― здесь и сейчас, как есть, а подумать и разобраться можно потом как-нибудь.

С трудом оторвавшись от понравившегося занятия, он заперся в ванной. Немного снял напряжение под душем, а после провёл ладонью по запотевшему стеклу, чтобы увидеть в зеркале отражение собственного лица. Тронул пальцами шрам на правой щеке, повторил изгиб шрама на левой. Два рубца чуть стягивали кожу, привычное уже ощущение. Черты лица не менее резкие, чем у Хоарана, но более мрачные. Словно падший ангел, жаждущий спасения…

Казуя невольно усмехнулся. Глупость какая. И придёт же такое в голову… Но ведь это приятно, приятно чувствовать чужую тёплую заботу. Тогда границы одиночества истончаются и становятся невидимыми, будто совсем уже не существуют. И если человек мёртв внутри, давно мёртв, то ощущение чужой жизни в его мёртвом теле неописуемо. Это почти как воскрешение, наверное.

Вот и подумал о том, о чём думать не хотел. О том, как изменилось восприятие. Чтобы стать живым, Казуе довольно уже посмотреть на Хоарана, даже спящего. Достаточно просто видеть Хоарана подле себя, чтобы быть живым, а не мёртвым.

Он вернулся в комнату, осторожно забрался на кровать, прихватив подушку, и улёгся. Какое-то время он слушал тихое дыхание, потом мягко привлёк Хоарана к себе и уткнулся носом в спутанные рыжие пряди. Тело обожгло горячим, охватило возбуждением ― неукротимым и неудержимым. Машинально он прижал Хоарана к себе сильнее и провёл губами по тёмной брови. Тот сонно повертелся, высвободившись из объятий, уронил голову на грудь Казуи, по-собственнически обхватил руками и затих. Выдержав паузу, Казуя погладил его по голове, потом запустил в волосы пальцы. Лежал и перебирал пряди, ворошил, вновь гладил до тех пор, пока веки сами собой не сомкнулись.

Проснулся Казуя от странного ощущения ― никогда раньше такого не испытывал. Напоминало уколы швейными иглами, только иглы эти были не острыми, а словно сточенными или тупыми. Эти иглы как будто пытались проколоть кожу, но у них не получалось. Вместо боли от уколов они дарили горько-сладкое ощущение, напоминавшее вкус паприки. Вроде как не всё в порядке, но чертовски здорово, так здорово, что ещё немного ― и можно воспарить.

Казуя распахнул глаза, непонимающе потаращился на потолок и посмотрел на Хоарана. Его голова покоилась чуть ниже груди Казуи, сам он лежал на правом боку, смяв пальцами шёлк простыни и вытянув длинные ноги к краю кровати так, что босые ступни висели в воздухе. Быть может, его губы и не касались кожи Казуи, зато дыхание вполне себе обжигало жаром ― медленно, размеренно, порождая в итоге то самое странное чувство, что разбудило Казую.

Хоаран вдруг повернулся на спину, сонно потянулся, закинув руки за голову. Правую ногу он слегка согнул в колене, из-за чего одеяло сползло к бедру. Рыжие пряди нахально защекотали живот Казуи ― пришлось зажмуриться, чтобы взять себя в руки.

Казуя немного приподнялся на локтях, разглядывая напарника, умудрившегося вытянуться поперёк кровати и заполучить одеяло в частную собственность. Неохотно покосился на часы. Чёрт возьми, кажется, рядом с Хоараном выспаться ему не судьба. Он аккуратно сдвинулся влево немного, ещё чуть-чуть. Плечи и голова Хоарана оказались на простынях, а Казуя, наконец, смог подняться и бесшумно убраться в ванную.

Поплескав в лицо холодной водой, оценил картину в зеркале и вздохнул. Да уж… Быть может, идея возвращать Хоарана в камеру не так уж и плоха? Или приковать его цепями вновь, напичкать возбуждающими, использовать по максимуму, а потом забыть?

Злость мешала думать. Злость на себя, кстати. И дело вовсе не в том, что ему понравилось быть в руках этого упрямца, тонуть в огне и страстях, понравилось то, как его тело реагировало и как принимало Хоарана. Да, дело точно не в этом. Дело в самом Хоаране ― и Казуя уже бесконечно устал от попыток вернуть себе контроль.