813

Открывается дверь. Входит какой-то человек. Это элегантно одетый худощавый мужчина среднего роста.

Аджюдан, недовольный вторжением пришельца, встает с ворчанием:

– Это еще что! Куда смотрит дежурный дневальный?.. А вы, сударь, чего желаете?

– Службы.

Это было сказано четко, повелительно.

Оба унтер-офицера глупо рассмеялись. Мужчина довольно недружелюбно взглянул на них.

– Короче говоря, вы хотите поступить в Легион? – спросил аджюдан.

– Да, хочу, но с одним условием.

– Еще и условие! Это какое же?

– Чтобы я не прозябал здесь. Одна рота отправляется в Марокко. И я в ее составе.

Один из унтер-офицеров снова усмехнулся и произнес:

– Марокканцам придется туго. Еще бы, ведь за дело берется этот господин…

– Молчать! – крикнул мужчина. – Я не люблю, когда надо мной насмехаются.

Тон был резкий и властный.

Унтер-офицер, здоровенный, недоброго вида детина, ответил:

– Эй, новобранец, нельзя ли со мной повежливее… Иначе…

– Иначе?

– Свое получишь…

Мужчина подошел к нему, схватил в охапку, перекинул через подоконник и выбросил во двор.

Потом обратился к другому:

– Твоя очередь. Ступай вон.

Тот ушел.

Мужчина направился к аджюдану и сказал ему:

– Господин лейтенант, прошу вас доложить майору, что дон Луис Перенна, испанский гранд и француз сердцем, желает поступить на службу в Иностранный легион. Ступайте, друг мой.

Аджюдан встал, изумленно глядя на этого странного человека и покорнейшим образом вышел.

Тогда Люпен взял сигарету, закурил ее и, усаживаясь на место аджюдана, громким голосом заявил:

– Раз уж морю я не пришелся по вкусу, или, вернее, в последний момент море не пришлось по вкусу мне, посмотрим, проявят ли пули марокканцев больше сочувствия. И к тому же так будет все-таки шикарнее. Люпен, в бою с врагом и за Францию!..