813

Валангле радовался от души. Он со смехом потирал руки. Мысль о том, что руководитель секретариата был одним из сообщников Люпена, казалась ему прелестным и на редкость смешным приключением.

– Браво, мой дорогой Ленорман, все это восхитительно, но как, однако, вам это удалось?

– О! Наипростейшим образом. Я знал, что господин Кессельбах обращался в агентство Барбарё и что Люпен явился к нему вроде бы от лица этого агентства. Я поискал в этом направлении и обнаружил, что нескромность, проявленная в ущерб господину Кессельбаху и Барбарё, могла быть совершена лишь в пользу так называемого Жерома, приятеля одного из служащих агентства. Если бы вы не приказали мне ускорить события, я проследил бы за секретарем и вышел бы на Марко, а потом и на Люпена.

– Вы добьетесь своего, Ленорман. И нам предстоит присутствовать на самом захватывающем спектакле в мире – борьбе между Люпеном и вами. Я ставлю на вас.

На следующее утро газеты опубликовали такое письмо:

«Открытое письмо г-ну Ленорману, начальнику Уголовной полиции.

Мои поздравления, милостивый государь и друг, по поводу ареста секретаря Жерома. Это была отличная работа, хорошо проделанная и достойная вас.

Горячо поздравляю вас с тем искусным способом, каким вам удалось доказать председателю Совета, что я не был убийцей господина Кессельбаха. Ваше доказательство было ясным, логичным, неопровержимым и, что еще важнее, достоверным. Как вам известно, я не убиваю. Спасибо, что установили это и в данном случае. Уважение моих современников и ваше, милостивый государь и друг, мне необходимо.

Взамен позвольте мне содействовать вам в преследовании чудовищного убийцы и оказать помощь в деле Кессельбаха. Дело очень интересное, поверьте мне, настолько интересное и достойное моего внимания, что я покидаю убежище, в котором в течение четырех лет проживал в окружении моих книг и моего славного пса Шерлока – я объявляю сбор всех своих товарищей и снова бросаюсь в схватку.

Как непредсказуемы жизненные повороты! Подумать только, я ваш коллега. Будьте уверены, милостивый государь и друг, что я рад этому и по достоинству ценю такую милость судьбы.

Арсен Люпен.

Постскриптум: Еще одно слово, которое, я не сомневаюсь, заслужит ваше одобрение. Не подобает, чтобы джентльмен, который обладал славной привилегией сражаться под моими знаменами, прозябал на сырой соломе ваших тюрем, поэтому считаю своим долгом честно предупредить вас, что через пять недель, в пятницу 31 мая, я освобожу господина Жерома, определенного мной на должность руководителя секретариата в канцелярии Совета. Не забудьте дату: пятница, 31 мая. – А. Л.»

Князь Сернин за работой

I

Первый этаж на углу бульвара Осман и улицы Курсель… Именно здесь проживает князь Сернин, один из самых блистательных представителей русской колонии в Париже, чье имя постоянно фигурирует в газетных рубриках «Переезды» и «Курорты».

Одиннадцать часов утра. Князь входит в свой рабочий кабинет. Это мужчина лет тридцати пяти – тридцати восьми, в его темно-русых волосах проглядывают несколько серебряных нитей. У него прекрасный, здоровый цвет лица, пышные усы и очень коротко остриженные бакенбарды, едва проступающие на свежей коже щек.

Он достойно одет: на нем серый редингот, стягивающий талию, и жилет с белой тиковой оборкой.

– Ладно, – сказал князь вполголоса, – я думаю, день будет трудным.

Он открыл дверь в большую комнату, где ожидали несколько человек, и произнес: