81b84ce8-b7fb-4434-ad0a-4f705ad20783

И сейчас, когда моя кожа пахла мылом, а мокрые волосы закрутились в непослушные кольца и

спускались ниже поясницы, впервые не заплетенные в тугую прическу, я, завернутая в пушистое

полотенце, с восторгом трогала новые вещи, которые достала из коробок. Дикий восторг – у Нихила

появилось что-то своѐ.

Тонкие эластичные черные штаны, такой же тонкий свитер под горло, широкий кожаный пояс и

высокие сапоги. Потом я пойму, что это форма Нихилов, в которой они проходят тренировки. Бирка с

номером вшита с изнанки. Я смотрела на заветные буквы и трогала их кончиком пальца. Наверное, я

единственный Нихил, который любил свой номер – НМ13. И все же я думала иногда об НМ12 и 11. Где

они? Что с ними стало? Это были парни или девушки?

В других коробках я нашла нижнее белье, довольно простое, но мне оно показалось королевским.

Ничего подобного у меня никогда не было. Я могла лишь мечтать о кружевах…Точнее, я даже мечтать о

них не могла. Я понятия не имела, как выглядит кружево, но интуитивно, на уровне подсознания,

понимала, что это белье красивое. Какая я была простая, не испорченная корыстью, алчностью. Я не

осознавала ценности денег, и меня не интересовало их количество, как и золото, драгоценности,

красивые вещи и вообще все, что могло бы привести в восторг девушку моего возраста. Вот эта форма

была для меня в тот момент чем-то сверхъестественно прекрасным после грубого сукна и колючих

свитеров, от которых моя кожа краснела, а воротник неизменно натирал шею. Иногда до ран.

Я надела черное белье и смотрела в зеркало на свое отражение расширенными глазами, а потом с

таким же восторгом натянула свитер и штаны, застегнула пояс на самое последнее отверстие, но даже

сейчас он все равно был немного великоват. Обула сапоги. Они восхитительно пахли новой обувью. Еще

раз посмотрела в зеркало. Сейчас я казалась старше и вообще не совсем походила на саму себя.

Собрала волосы в хвост на затылке. Возможно, меня накажут за своеволие и несобранные волосы, но

меня опьянял запах шампуня, некое ощущение эфемерной свободы выбора. Почему-то именно шампунь

пах для меня свободой. Наверное, потому что запах отличался от того, что нам выдавали на Острове.

Словно у меня появилась индивидуальность. Нечто своѐ.

Иногда незначительные перемены меняют человека полностью, словно перерождая в другую

личность. Как будто перемена места, некие штрихи, вдруг заставляют мировоззрение поменяться. В

кого-то более значимого на ступени эволюции Единого континента. Впрочем, одна из иллюзий. Я

по-прежнему НИКТО. Со временем я начну понимать, насколько никто. Встречаться с иным расами, с

обычными людьми. Слышать их имена, видеть одежду, окружающую их роскошь и, несомненно, свободу,

которой у меня никогда не было.

Я даже не представляла, что на Острове была намного свободнее, чем здесь. И не потому, что не

могу сбежать или распоряжаться своей жизнью. Хотя и это тоже. Но моя неволя вовсе иная… Это

зависимость от его присутствия. Это начиналось не постепенно, как бывает у других. Это было мгновенно.

Еще на Острове, а сейчас, когда я видела его все чаще, вдыхала его запах, которым пропитался весь этот

дом, чувствовала присутствие, она возрастала. Тогда я еще не понимала, что это и есть рабство.

Добровольное. Необратимое. С этого рабства не сбежишь, не сбросишь ярмо, не избавишься. Не было

никаких этапов для моего полного погружения в черную бездну его мрака, в жутких демонов, которые

влекли меня на уровне подсознания. Мгновенно и навечно. Посмотрела на него и внутри заполыхал огонь.

Не мирный и тихий, не теплый и нежный – нет. Стихийное бедствие с необратимыми разрушениями,

неуправляемое и опасное, не поддающееся контролю чудовище, разрастающееся внутри меня и

пожирающее мою волю, мою душу…мое собственное Я.

Я никому не пожелаю такой любви. О такой страсти не слагают стихи, не пишут романы. Она

страшная. В ней нет ничего возвышенного или прекрасного в обычном и нормальном понимании.

Патология, порок, грязь, бешеное влечение на уровне инстинктов и одержимость. Но для меня она была

самой прекрасной, волшебной, неземной, сумасшедшей – моя любовь к Нейлу, она же и моѐ самое

страшное проклятие. Я видела красоту там, где ее никто не мог увидеть, я выискивала нежность там, где

жестокость была нормой, я искала любовь там, где не было речи даже о ласке. И в то же время я

осознавала, какое он чудовище.

Дело не только в том, что он красив, как не может быть красив ни один смертный…Я видела ее в

другом.

За мной пришел молчаливый слуга, я шла за ним по узким коридорам, и внутри все замирало от

уже привычного мне волнения. Предвкушение встречи.

Мы спустились на лифте вниз, и слуга завел меня в небольшую комнату, которая по виду