81b84ce8-b7fb-4434-ad0a-4f705ad20783

болью? Это она и есть? Только от одной мысли, что какой-то Нихил дорог ей? Моей смертной игрушке?

– Послушай, дрянь, – шаг вперѐд, и она снова отступает, – мне наплевать, кому и когда было

больно, – и на очередную долю секунды предательская мысль, что еѐ мучений я бы не хотел видеть. По

крайней мере, тех, которые причиню не я. – Единственное, что важно – ещѐ шаг, и она упирается спиной в

стену, – это то, что ты забыла, кому принадлежишь. – Положил ладонь ей на горло, стиснув зубы,

успокаиваясь, чтобы не сжать пальцы сильнее. – Ты забыла, что только я могу распоряжаться этим, –

оглядел еѐ с ног до головы, – телом. Я и никто больше! Ты понимаешь, Лия? – сжать слегка пальцы на

тонкой шее, и едва не улыбнуться, когда еѐ зрачки расширились... Волнение. Для начала подойдѐт. – Ты,

дешѐвая шлюшка, едва не загубила МОЙ проект! МОИ планы!

***

Адреналин взорвался в крови и растекся под кожей. Быстро, обжигая, замедляя реакцию.

Его пальцы на моем горле, и контрастом лавина от прикосновения, от страха и снова от ярости. Его

глаза полностью почернели. Ни радужки, ни зрачка. Страшные глаза, но тон сменился, в нем зазвенели

нотки металла. Замерла, чувствуя, как учащается пульс, как начинает биться в висках и в горле. Я поняла,

что это конец. Я не отведу взгляд, даже не смогу моргнуть. Черные бездны пронзают сознание насквозь,

парализуя и гипнотизируя. «Не смотрите в глаза Деусу – там Ваша смерть, там тот коридор, по которому

Вас протащат за волосы прямиком в Ад. Во взгляде высших самая сокрушительная сила. Всегда отводите

глаза и смотрите в пол. Это знак уважения и покорности». Все самые ценные и значимые советы мы

вспоминаем в моменты, когда они уже излишни.

Я схватилась за его запястье, пытаясь инстинктивно сбросить, но хватка была железной. Секунда

для вздоха, и снова короткое замыкание под жестокими пальцами.

– Я не только проект, – хрипом из пересохшего горла, – я живая. Вы, – попыталась сглотнуть и не

смогла – пальцы сжались сильнее, – понимаете? Живая!

Он сказал, что принадлежу ему...Я бы хотела ему принадлежать, но не как проект, не как предмет

мебели. Я хотела бы быть ЕГО в другом понимании. И сейчас, когда горячие пальцы давят на мою сонную

артерию, вместе с яростью по телу пробегают тысячи электрических разрядов, и мне тяжело дышать не

только потому, что он сжимает мое горло. Мне тяжело дышать, потому что он прикасается ко мне.

Неужели он не чувствует...? Или ему и на это наплевать...? Он привык. Привык к тому, что женщины так

на него реагируют, и я всего лишь одна из них. Притом самая жалкая, ничтожная и недостойная.

***

Засмеялся…

– Смешно, Лия... Лия... Даже твоѐ имя принадлежит МНЕ! А жизнь, – когтем вспарывая

фарфоровую кожу, – твоя жизнь настолько ничтожна, что мне достаточно только подумать, и ты будешь

корчиться у моих ног в мучительной агонии, харкая кровью и умоляя отобрать у тебя эту саму. жизнь и

прекратить пытку!

Сердце... Еѐ сердце словно в моей ладони. Стучит. Прыгает. Неистовая пляска. И мне хочется

сжать руку сильнее, чтобы поймать его. Чтобы не отпускать. ЕЁ частичка... И злость резким порывом

ветра по сознанию. На неѐ. На себя. За эти эмоции. Моя бракованная вещь, которая пытается оживить

чувства у бездушного. И самое хреновое, у неѐ начинает это, чѐрт бы еѐ побрал, получаться.

***

Вздрогнула, когда почувствовала, как засаднило плечо под его когтями. Больно, но это ничто в

сравнении с его словами. Потому что да – это так! Да, даже мое имя придумал он, а я безликая НМ13.

Всего лишь порядковый номер в веренице таких же, как я, ничтожеств.

– Лучше харкать кровью и сдохнуть, – прохрипела я, глядя ему в глаза, – чем быть никем, чем быть

вашей НИКЕМ! Их... тожезвали Лия 8, Лия10, Лия12? Я хотела этого! Хотела, чтобы меня казнили... Чтобы

не принадлежать вам! Чтобы не быть вашим НИКЕМ!

В горле запершило... Только не заплакать. Не хочу, чтоб он видел мои слезы.

***

Ударить наотмашь. Чтобы голова дѐрнулась в сторону. Услышать еѐ вскрик. И увидеть тонкую

полоску крови на подбородке из разбитой губы. Через пелену ярости. И злость за то, что она эту ярость

видит. Ещѐ одна пощѐчина, чтобы смаковать еѐ боль снова и снова. Ничтожество, которое слишком много

о себе возомнило...

Рывком поднять еѐ за шею вверх по стене. Чтобы захрипела. Чтобы не смогла сделать даже

вздоха. Невесомая. Бесправная. Никто. Никто, которая посмела дерзить мне. Нет, хуже. Покусилась на

мою собственность. И эти слова... Не мне. Чѐрта с два! Моя! Моя вещь!

Зарычать, когда затрепетали ноздри от запаха еѐ крови, от страха. Да, мать вашу! Наконец-то от

страха! И я вдыхаю его полной грудью. Вкусно. С ней мне вкусно всѐ. И мало. Гораздо позже я пойму, что

с ней мне всегда мучительно мало. Всего.

– Послушай меня, сучка, – слѐзы на глазах, еѐ испуг, еѐ боль – мой чистый триумф, – то, что ты