8d165923a2be42e9de1ae11fb9247408

Эбернети удавалось покидать бункер вместе с Китнисс, которая нуждалась в этом больше, чем кто-либо ещё. То, что они увидели за пределами Убежища, повергало в шок, окончательно лишая здорового сна. Нет, конечно, Хеймитч знал, что безоблачного синего неба, деревянных домиков деревни Победителей среди изумрудных полей он уже никогда не увидит. Нет, все было как по учебнику - шквальный ветер гнал низкие свинцовые облака, роняющие кислотный снегодождь и пепел на мутные потоки рек, а косяки бумажного мусора и какого-то обгоревшего тряпья кочевали по пустынным улочкам. Это была настоящая осень, октябрь, кажется, это был выходной, но на улице теперь всегда мрачно и оглушительно тихо. Люди не спешат выйти на улицу, как обычно это бывало. Ни смеха прохожих, ни шума машин… Ядерная осень, пройдясь световым, ударным, тепловым и нейтронным гребешками своей дьявольской Жатвы, уничтожила почти всех тех беззаботных жителей некогда “большой столицы”. Те, кого она не коснулась, кого в первые дни не сожгли, не “скосили” нейтроны и гамма-лучи, продолжали сражаться за кусок хлеба, за глоток чистой воды, за место под “солнцем” - аварийной лампочки бункера. Время продолжало идти, с ТОГО МОМЕНТА прошло больше четырёх лет, и выжившие отдавали долги за своё спасение. Хеймитч никак не мог отмахнуться от стоявшего перед глазами видения - тощие, с бледной, покрытой язвами, кожей, в клочьях, бывших когда-то летней одеждой, с воспаленными, красными глазами, люди копошились в развалинах и как по команде, обернувшись, начинали швырять в машины камнями, изрыгая проклятия. Теперь на планете нет безопасного места, где ты не рисковал бы стать жертвой уничтоженных Войной, изгнанных из “чистого”, здорового общества в ад.

Бывший ментор, задыхаясь от бессилия, резко проснулся, ощущая, что буря закончилась. Около четырех часов сна за второе сутки были совершенно бесполезными. Его разбудила тишина, но в ушах словно продолжал шуметь песок. Хеймитч слегка приподнялся на локте, и заметил, что она не спит. Эффи лежала на спине, недвижно уставившись в потолок.

- Что-то случилось? - вяло пробормотал он.

Она не ответила.

- Эй, Тринкет…

Она медленно перевела взгляд.

- Ничего, - сказала она. - Спи.

- Как ты себя чувствуешь?

- Все так же.

Еще мгновение он лежал, внимательно вглядываясь в ее лицо.

- Ладно, - сказал он, поворачиваясь на другой бок, и закрыл глаза.

- Прости, - глухо отозвалось от стен, и её рука коснулась его плеча, и он невольно вспомнил свою, ту самую, до чёртиков раздражающую Капитолийку, с огромными париками и нелепыми костюмами. Он зажмурился, прогоняя неожиданно вспыхнувшее чувство, которое когда-то называли желанием, и холодно ответил:

- Постарайся заснуть.

На следующее утро она заговорила первая. Тихо, словно боялась чего-то; она стояла в противоположном конце коморки, словно между ней и Эбернети была гигантская пропасть.

- Они собираются найти выживших из Дистриктов и перевести их сюда. В безопасность.

- Правда? - хмыкнул мужчина и подошел к Эффи почти вплотную. - Кто они?

- Китнисс, Плутарх, Пит, - она опустила глаза и выдохнула: - я.

- Ты не едешь. Это слишком опасно. Мы сто раз говорили об этом.

- Да, - безжизненно ответила она.

- Китнисс и Пит прошли через многое. Они смогут защититься. Плутарха мне не жалко. Думаю, он и среди безумцев найдёт союзников. Но ты… - он сел в кресло, и уставился на Эффи, с победным выражением лица. - Ты ничего не изменишь, если поедешь с ними. Если с тобой что-нибудь случиться…

- А что измениться, если я останусь? Что если я сейчас умру? Прямо здесь, на твоих руках - от скуки? Назови мне причину, хоть одну, из-за которой я должна радоваться? Почему я должна продолжать существовать?

- Мы остались в живых, - прорычал он сидящей напротив жене.

- В живых?

- Да.

- О господи, да что ты несешь! Какие живые? Это не жизнь! Мы заключенные. Я так больше не могу.

- Прошу тебя.

- Мне все равно. Все равно, слышишь?

- Эффи!

- Хватит говорить мне, что это закончится! Господи, почему я согласилась на это? Какая я была дура!

- Мы с тобой ведь тысячу раз обсуждали.

- Ты пытаешься нас спасти, да? Больше не могу. Сначала даже не хотела тебе говорить. Так было бы лучше. Говоришь, что жизнь за нас отдашь, а какая от этого польза? Сначала Тринадцатый, теперь это!

- Прекрати, - устало выдохнул мужчина.

- Нет. Ты предпочитаешь ждать. А я не могу. Не могу.

Она опустилась вниз по стене, прижимая колени к груди, сжавшись в комочек, её руки бессильно опустились по бокам.

- Я тебя не отпущу и никогда не оставлю, - он опустился на колени рядом с ней.

- А мне все равно. Все бессмысленно. Если хочешь, можешь считать меня тупой сукой Капитолийкой, разбалованной куклой.

- Эффи, не делай этого.

- Нет, я не останусь. Не могу. Прости.

- Я не справлюсь один, - тихо шепнул он; Эффи всхлипнула, они сидели молча - она, потупив взгляд, а он, прожигая в ней дыры.