9 1/2 рассказов для Дженнифер Лопес

— Да ты что? — в горячке шепчет Альберт. — Это же Красивая Свободненская Девка! Нигде в стране не встретишь!.. Ах, какая улица! Это главная улица, она идет вдоль железной дороги, видишь? Вдоль Зеи, там, дальше. И вдоль сопок, там, выше. И по ней ходят КСД. Как в Голливуде.

Однако улица перед ними не такая, какую хотелось бы видеть Альберту. Довольно жидкая улица с пыльным выбитым асфальтом, серыми домиками под плоскими четырехскатными ржавыми крышами, и лишенная к тому же главного украшения — коридора июльских тополей (после дождя, после танцев в горсаду, когда КСД неуверенно расходятся парами, выстилая незаметной оглядкой срочные понижения своих требований). Тополя по всем правилам обрезаны до культей.

Альберту больно видеть это глазами Кореноева. Он отвернулся, прикрыл глаза, снова открыл их. Кореноевская скука, как газовая атака, уничтожала все живое.

Кореноев. Сколько таких броневиков ползает по территории России! Все-то их развлекай, все-то в пасть положи! Заглотит, выжмет под прессом в своем механическом брюхе и снова смотрит скучающе, с усмешкой из золотой оправы.

Альберт. Допрыгался. Со случайным человеком в свой город возвращаешься, да еще и рекламируешь, как бедный родственник. Допрыгался до сутулости, до язвы, до морщин. Как будто скальпелем во сне разрисовали. Да где же деревянный тротуар на той стороне улицы, который помнят ноги? Где тут встать на колени, в какое окошко зарыдать?..

— Всегда этот город славился своими КСД, ты не говори, — продолжал свое Альберт. — Всегда. Они здесь, как в парнике, вызревают. А разве мало значит то, что этот город почти не растет? Когда город не растет, местные жители проникаются любовью к нему, к реке, к огородам, и у них рождаются красивые дети. Возникает такой мощный генотип, что и природа становится мягче, как в какой-нибудь Аркадии… Вот здесь была гостиница. Ты смотри! — Альберт озирался во все автобусные стекла.

«Да как же это? Зачем они это построили? Я же так любил старые бревенчатые дома с узорчатыми наличниками, деревянные тротуары, старый рынок с пыльной площадью! Зачем мне центральная площадь с панельными голыми домами, похожими на ободранных животных?!» — вскричал Альберт про себя.

— Где-то здесь, по идее, — сказал он Кореноеву. — В центре.

Они вошли в гостиницу «Зея». Альберт прикинул возраст администраторши да! Не она ли взлетала под баскетбольным щитом в начале шестидесятых, перепрыгивая неуклюжих подруг? Не она ли танцевала с Альбертом в тот вечер в парке ДОСА, после чего за ним гнались знакомые хулиганы из Северного городка, и его отбил Рекалов с друзьями. Не она ли… Альберт с любовью заглянул в ее глаза.

— Нет воды, мальчики, — сказала администраторша, по-своему истолковывая взгляд Альберта, — кончилась.

— Это еще как? — солидно сказал Кореноев. — Впервые слышу.

— В гостинице нет воды, — с уважением посмотрев на солидного Кореноева, пояснила администраторша. — Нет. Кончилась. Сегодня выехал последний гость.

— Да нам вода и необязательна, — сказал Альберт. — Нам только переспать.

— Вы понимаете… — начала администраторша, но Кореноев не дал ей продолжить относительно русского языка и бросил:

— Ясно. Что тут понимать. Нет воды — и нет вопросов. Но куда же все-таки податься командированному человеку?

— Ну… есть здесь недалеко ведомственная гостиница, — продолжала уважать Кореноева администраторша, — от комбината «Амурзолото»…

— О! Да я ее прекрасно знаю! — Альберт с новой волной любви и благодарности заглянул в ее глаза. — Это через улицу, да? Во дворе? Там еще такое симпатичное крылечко в тени деревьев?

— Вы дадите мне закончить? — Нет, не привыкла она еще со школы уважать таких людей, как Альберт. Таких вертлявых, недостаточно выбритых, на которых невозможно опереться — с ними даже под руку ходить опасно, того и гляди, взбрыкнет ногами и полезет по воздуху, как по стенке. А кому интересно идти с мужчиной, который неизвестно чего хочет? Который — неизвестно даже, хочет ли тебя? Поэтому администраторша переводит взгляд на Кореноева и продолжает: — Но там есть один нюанс… — когда-то ей так понравилось это слово, один гость из Москвы говорил ей: «Нюванс», что она сама не заметила, как оно стало ее личным, мощным словом, — приехал один высокий человек из области на посевную и туда поселился. Обычно мы для них держим «люкс», но у нас кончилась вода, и он переехал к ним.

— Понятно, — сказал Кореноев, выжидательно глядя на нее.

— И он там сейчас живет один. А на праздники он, видимо, поедет домой, в Благовещенск.

Альберт перевел взгляд на Кореноева и с удовольствием отметил, что на того произвела впечатление тонкость поведения администраторши и человека из Благовещенска.

— Вспомнил! — сказал вдруг Альберт. — Ваша фамилия — Ксендзенская, звать Наташа. Вы в девятой школе учились.

Настала пора удивляться администраторше.

— Н-не помню… — сказала она, внимательно оглядев Альберта.

— Еще бы! Через двадцать с лишним лет! — воскликнул Альберт, почему-то радуясь происшедшим в нем переменам. — Я же двадцать вторую заканчивал! Альберт Тулупов!