9 часов над Атлантикой

Лео плющит. Кажется, у него какой-нибудь психический коллапс. Ну, просто нормальные люди так не хохочут, задыхаясь.

— Лея! Сейчас же на место! Ты нарушаешь технику безопасности! — Клэр.

Как она меня вычислила? По пустующему креслу в самолёте? Или по голосу…, наверное, второе.

— Самолёт сбрасывает высоту! Через пять минут посадка! Мы в Торонто! Выходи сейчас же!

— Я застряла, Клэр! — протяжно жалуюсь и стараюсь не смеяться. Как можно? Когда конец моей жизни так близок!

Лео открывает замок ой мама, лучше б я не видела её лица… Взгляд одноклассницы вначале задерживается на Лео, потом на мне, потом добирается до унитаза. И её глаза едва не вылезают из орбит, рот в прямом смысле открывается.

— Клэээр, — жалобно тяну. — Я застряла… выручай.

Она снова смотрит на Лео:

— Да ну на хрен… Вы издеваетесь?

Он убирает от лица руку, которая до этого зажимала его рот.

— Мы тут это… глаза закапывали… Да, Лея?

— Точно! — говорю.

— А где капли? — вопрошает она не своим голосом.

В рубашке. А рубашка его где?

— Они в унитаз… случайно упали. Я как раз пыталась их достать и застряла…

Клэр произносит слово, которое никак нельзя вносить в протокол. Много таких слов. Лео, гад, не переставая ржать, куда-то сваливает, Клэр, склоняя меня по всем немецким падежам, хватает мою ногу за икру и начинает тянуть. Мне не то что бы больно, скорее смешно и стыдно одновременно. Такое бывает? Наверное, если перепить.

— Хвала Богам! — буквально ору. — Мой рыцарь вернулся!

В руках у него вместо булавы и копья три бутылки геля — остальные туалеты самолёта, видно, обобрал.

— Клэр! — строго приказывает ей — ну, насколько это возможно в нашей ситуации. — Занимай своё место. Сейчас! Здесь я сам разберусь.

Она мгновение колеблется, но он на неё снова так рявкает, уже без улыбки, что я аж едва не выпрыгиваю из унитаза:

— Сейчас! Клэр!

Его руки уже выдавливают флаконы в унитаз — моя нога буквально плавает в геле. Лео не тянет её, раскачивает из стороны в сторону, пытается вращать, и о чудо из чудес — она начинает понемногу двигаться. Пока не выскальзывает окончательно.

— Давай сюда её быстрее…

Лео, собственно, не просит, а приказывает для проформы, потому что моя нога мне не принадлежит — она целиком в его власти.

— Господи-Боже, — он старается сдерживаться, но буквально давится смехом. Того и гляди задохнётся от веселья, одной рукой закрывая глаза, второй отмывая мою красную ногу под краном. — Я точно никогда не забуду этот перелёт…

— Только попробуй, — говорю ему и замечаю в отражении, что одна стрелка на моём веке немного подтёрлась. Надо будет сходить за сумкой и дорисовать… когда сядем. Если, конечно, меня ещё впустят в этот туалет.

— Нет, ну финальный аккорд тебе удался! — сознаётся сквозь смех. — Надо же, всё-таки обошла! Один ноль — в твою пользу!

А главное, даже не старалась.

— Мне просто сегодня феноменально везёт, — напоминаю. — Целиком мой день.

Пока бежим по проходу на свои места — Лео впереди с моими босоножками, я за ним — неуёмное веселье выкручивает мой мозг и душит гигантской, растущей из самой глубины души радостью. И эта радость, кажется, не имеет никакого отношения к… происходящему.

Глава двадцать шестая. Прощальный поцелуй

«Никогда не знаешь, по какому сценарию пойдёт твоя жизнь.»

Я

Zedd — Daisy (ft. Julia Michaels) + Illusion (ft. Echosmith)

Velvet Moon — Hush You

Когда он улыбается, на его щеке появляется ямочка. Когда он улыбается действительно широко и от души, в его улыбке, кажется, можно спрятаться от дождя, снега, ветра. И от ветра с дождём и снегом тоже.

С трудом верится, но мы спускаемся по телетрапу на Канадскую землю, держась за руки. Лео тащит на плече свою сумку и мои сиреневые в целости и сохранности босоножки. И мы всё ещё время от времени перекатываем остатки смеха, передавая эстафету друг другу.

— Лео, ты не говорил, куда летишь, — вдруг вспоминаю.

— В смысле?

— Ну, из какого ты города?

— Из Ванкувера.

— О Боже… поверить не могу! Нет, этот день точно добьёт меня. Значит, мы попутчики ещё минимум на семь часов? — едва ли не подпрыгиваю до потолка от счастья.

— Это вряд ли. Из Торонто я лечу в Реджайну.

— Как в Реджайну?! Зачем?

Даже притормаживаю от неожиданности.

— Работать. На пару недель. Потом домой — давно не был, кстати, дома. Почти полгода.

Я не пытаюсь скрывать разочарование — зачем? Только не с ним.

— Выше нос! — легонько касается пальцем кончика. — Сейчас ещё выпьем нормального крепкого кофе в Хортонсе, пончиков поедим. Как тебе идея? Нужно же нам протрезветь. Во сколько у тебя посадка?

— Через два часа.

— У меня через час — времени вагон.

Крепкий кофе помогает вернуть ясность мысли — Лео был прав. И забытый за месяц вкус пончиков значительно улучшает настроение. Но минуте на двадцатой мы оба застываем в немом созерцании друг друга. Расставание — оно неизбежно, как ни крути.