9 Этажей

Как и обещал отец, он выплатил университету нужную сумму денег для моего обучения, вознамерившись ежегодно совершать оплату до тех пор, пока я не получу высшее образование. Всё как он того хотел, но без личных встреч и поздравлений. С горем пополам сдав экзамены, и выслушав поздравительную речь от главы университета, я вернулся домой, чтобы собрать вещи для последующего заселения в общежитие.

С самого порога мать накинулась на меня как дикий зверь на жертву, разрываясь от гнева, скорби и слёз. Разочарование. Её глаза… В то мгновение я наблюдал в них невиданное: её столь складное и явственное представление о моём будущем вмиг рухнуло, подобно древней живописной статуи, сотворённой пять веков тому назад. В какой-то момент она просто замолчала и отвернулась. Взяв сумки с вещами в руки, я развернулся и вышел из дома, заодно прихватив с собой фотографию отца из шкатулки памятных ценностей.

Одна фотография, связывающая меня с этим пристанищем серой скорби и вечного покаяния за сам факт греховного существования.

Оказавшись во дворе и пройдя пару метров до изрядно потрескавшейся жёлтой скамейки, я увидел того чёрного кота, умиротворённо сидящего на ней. Глаза его, казалось, сверкали даже при свете дня. Но побеспокоило меня не это, а странное чувство, вызвавшее лёгкий холодок по всему телу от кошачьего взгляда. Взгляда, буквально значащего «Ты жестоко со мной обошёлся, но жизнь с тобой обойдётся ещё хуже».

По крайней мере, именно так я представлял себе ход его мыслей, хотя возможно, он думал о рыбе и свежей валериане. Попрощавшись с соседом, имени которого я не знаю, зашагал прямо к дворовой арке, выводящей на другую сторону улицы, словно через неизведанный портал между мирами.

Избавившись от нравоучений и манифестов матери о праведности, я надеялся выветрить строки священного писания из закромов памяти чем-то иным. Впереди меня ждал четырёхлетний гранит науки.

Зайдя в общежитие, в нос ударил резкий коктейль запахов, состоящий из засорившегося дерьмом туалета, сигаретного табака, пролитого спирта, свежей краски и дешёвого одеколона. Перед взором предстал длинный коридор: двери комнат с обеих сторон цвета гнилого дерева, стены и потолок покрылись чёрной паутиной трещин и облупившейся за годы краской, а пол был липким как мёд. «Да…это действительно общежитие»,– произнёс я, зашагав к своей комнате.

За дверью этой комнаты, напоминавшей скорее маленькую бетонную клетку, меня ждал светловолосый парень, с острыми чертами лица и примерно моего возраста. На окаменевшем лице у него сияло безмолвие. Увидев меня, он попытался улыбнуться, но скверно. «Здравствуй, ты должно быть мой сосед. Проходи, не стесняйся»,– произнёс он, слегка наклонив голову вперёд и протянув руку,– «Меня зовут Влад, учусь на втором курсе». Рукопожатие было твёрдым и холодным, как стальная труба. Сев на кровать напротив соседа мы начали диалог:

–Ну что, как тебе наша берлога? – будто усмехаясь, спросил он.

–Ты про комнату?

–Нет, с ней и так понятно. Комната как комната, серая и унылая, хоть вешайся.

–Тогда почему ты не украсишь её как-нибудь?

–Чем, например?

–Плакатами или цветами.

–Чт…нееет! На кой чёрт мне сдались плакаты и цветы? Да и к тому же, плакаты надо будет где-то достать. Тратить на это деньги я не собираюсь, а просить у девочек плохая затея. Ну а цветы быстро завянут.

–Понятно.

–Я имел в виду общежитие, как оно тебе?

–Бывает и хуже,– сказал я, посмотрев в окно.

–Соглашусь. Здание старенькое, многое повидало. Университетской комиссии однажды удалось выпросить круглую сумму у Министерства образования на ремонт и реставрацию нескольких учебных зданий факультетов и общежитий. Как видишь, до нашей общаги деньги так и не дошли.– промолвил он, печально улыбнувшись.

–А что насчёт других?

–Аналогичная ситуация, разве что туалеты отремонтировали, подлатали краны и трещины.

–Скверно…

–Конечно скверно, но что нам поделать, – ответил он с ноткой печали, и выдержав драматическую паузу, добавил – Ты, смотрю, не многословен.

Бзик. Бзик. Бзик.

*А ты похож на ничтожного червя, с пока что не раздробленной в багровую кашу головой*

–Я всегда молчу, когда нечего сказать. – с задержкой ответил я.

–Ладно. Ну а в целом, общага реально полное говно. Пошли, устрою тебе небольшую экскурсию по ней.

Пока Влад в рамках экскурсии по обители студентов показывал мне, что и где находится, я не переставал размышлять обо всём. Думал о выкинутой в мусор Библии, о матери и её непрерывных молитвах, об отце и серых зданиях, на фоне ярко-синего неба. Завершая осмотр кухни, Влад вытянул меня из потока мыслей резким хлопком и фразой «Эй, это место кишит тараканами, они огромны и равнодушны к яркому свету».

Тараканы, равнодушные к яркому свету. Мне, почему-то, показалось это важным.