9 Правил Барыги

Но не только поэтому привлёк внимание этот мужичок. Олег заметил куртку, в которой был одет данный гражданин. Это была типичная форма работника железных дорог. Тёмно-синий верх, светло-синий низ и белая светоотражающая полоса на спине. Именно такие куртки шила зона, от которой Олег хотел уехать подальше и как можно скорее. Мужики на промке выпускали подобные изделия тысячами, а за годы, проведённые им вне воли, количество выпущенных комплектов было невозможно сосчитать. Казалось, что такого количества работников РЖД нет вовсе, и швейный цех в лагере шьёт комплекты на будущее в расчёте на то, что Российские железные дороги захватят Мир! Сам Олег устроился работать на промку сразу после того, как его выпустили из камеры в лагерь, сняв с его личного дела красную полосу как осуждённого, склонного к побегу. Произошло это по невероятному стечению обстоятельств. Суть в том, что начальник колонии, который перевёл Воеводина на строгие условия содержания, попал в какой-то коррупционный скандал и был вынужден уволиться по собственному желанию. А новому временному начальнику учреждения держать спокойно ведущего себя осуждённого взаперти было не с руки. К тому же, все знали, что Олег в своей камере лишь занимается спортом и читает книги. Для того чтобы Олега перевели на обычные условия содержания, ему необходимо было устроиться работать в швейный цех. Олег не стал думать над таким предложением очень долго, потому что свой большой срок он просто «не вывез» бы в камере – уж слишком много здоровья отнимал голод, холод и бетон. Ему, конечно, не хотелось работать по 14-16 часов в сутки за «спасибо», но не принять это предложение означало бы сдохнуть в камере. Поэтому одним солнечным майским днём двери камеры открылись, и он впервые за четыре года вышел на улицу. Вдалеке за многочисленными заборами виднелись зеленеющие деревья, а над головой наконец-то не было никакой крыши. Олег посмотрел на небо, и оно было синим-синим, как на картинках журнала «Discovery». По небу лениво плыли облака, скорее напоминающие сахарную вату. Олег, привыкший за эти годы к тусклому ламповому освещению, жмурился как крот, вылезший из своей норы. Солнце буквально залезало в глаза не только прямыми лучами, но и отблеском от свежей растущей травы. Он вдохнул полной грудью, и от перенасыщения кислородом у него закружилась голова. Чтобы не упасть в обморок, Олег присел на одно колено и одной рукой упёрся в землю, ища дополнительную опору своему телу. Сотрудник, сопровождавший его, сразу начал что-то передавать по рации, но Олег понимал, что с ним всё в порядке. Просто, как он ни старался проветривать свою камеру, сделать это через столь маленькое окошко было невозможно, и воздух в камере оставался сырым и спёртым. Тем не менее, у Олега было такое ощущение, что его амнистировали и выпустили на свободу, хотя, на самом деле, сотрудник колонии вёл его в обычный лагерь строгого режима.

Плюсов пребывания в лагере на обычных условиях содержания по сравнению со строгими было много. Один из них заключался в том, что осуждённые жили не в камерах, а в бараках, которые многим мужчинам могут быть знакомы по армейским казармам. А так же можно было в любое время с шести утра до двадцати двух вечера выходить на улицу на свежий воздух. Но первый месяц пребывания в лагере Олег провалялся в бараке с температурой выше тридцати восьми градусов. Ни три-четыре дня, ни неделю, а целый месяц! Месяц у него была высокая температура! Ничего подобного с ним никогда не происходило, и даже в детстве Олег болел не чаще раза в год. Объяснить этот феномен никто не мог: ни зеки, которые на свободе были так или иначе связаны с медициной, ни, тем более, местный тюремный фельдшер, который издевательски посоветовал Олегу помазать лоб зелёнкой. Сам же Олег понимал, что это связано, скорее всего, с его ослабевшим за четыре года иммунитетом в связи с недостатком питания и витаминов. Он уже начал привыкать к своей температуре, начал считать её нормальной. Просто у всех людей она тридцать шесть и шесть десятых градуса, а у него тридцать восемь и четыре десятых! Но, спустя месяц, температура резко спала и вернулась к норме.

Тем временем, пока Олег боролся целый месяц со своей температурой, в зоне произошло несколько серьёзных изменений. Вслед за старым начальником колонии был уволен начальник службы безопасности, а начальник оперативного отдела переведён работать в другую колонию. Видимо, глядя на такие кадровые изменения, новый временный начальник поспешно ушёл в отпуск, а после вовсе вышел на пенсию. Поэтому выход на работу на промышленную зону для Олега уже не был столь актуальным. Кадровая чехарда в зоне длилась ещё три с половиной года, в течение которых сменилось четыре начальника колонии и множество сотрудников на более мелких должностях. Именно тогда начал своё продвижение по карьерной лестнице Глебыч, заменяя одного проворовавшегося оборотня в погонах за другим.