9 Правил Барыги

И, действительно, хищения в зоне имели просто галактические масштабы. Исправительная колония, в которой отбывал своё наказание Олег, была казённым учреждением, а, значит, на её содержание выделялись средства из федерального бюджета страны, хотя, колония давно могла встать на самообеспечение, зарабатывая деньги выполнением заказов на промзоне. Но это было никому не выгодно, так как «распил» бюджета всегда считался в нашей стране любимой игрой власть имущих. Если даже не брать во внимание тот факт, что на питание каждого осуждённого из бюджета выделялось пятьдесят семь рублей в сутки, что было сравнимо с ценой одной шоколадки, а по факту на ту баланду, которая готовилась в ИК, в лучшем случае затрачивалось сорок рублей на человека в день. Такое воровство казалось мелкой кражей, по сравнению с тем, что творилось на производстве учреждения.

Олег не знал всех схем данных мошеннических операций, но то, что они были, он знал точно! Даже одноклеточной амёбе, не имеющей мозга, и то всё было бы очевидно. Это был сплав администрации с блатными. Первые занимались бухгалтерией, а вторые обеспечивали промку рабочей силой всеми правдами и неправдами, заставляя мужиков работать по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Кроме того, блатные обеспечивали порядок на промке, явно имея какие-то блага за то, что, по сути, выполняют работу администрации. Конечно, эта система была не новой. Её придумали англичане ещё несколько веков назад. Вынужденные поддерживать порядок на своих новых колониях, они давали дубинки и свисток сильным осуждённым, чтобы те держали в страхе остальных, давая им в награду усиленное питание. В случае той зоны, где был Олег, всё было не так очевидно, но всем, у кого были глаза, и хотя бы несколько граммов мозга, это было ясным как день! Блатные, конечно же, прикрывались какими-то понятиями, которые сами не раз нарушали, но для опытного «сидельца» это была лишь пыль в глаза.

Самым очевидным примером коррупции были зарплаты мужиков, работающих на промке. Дело в том, что Трудовой кодекс РФ распространяется на всю территорию России, вне зависимости, находится ли человек на свободе или нет. А это значит, что за восьмичасовой рабочий день работодатель обязан выплачивать сумму равную минимальному размеру оплаты труда, которая уже давно приравнена к прожиточному минимуму и составляет двенадцать тысяч рублей в месяц. А мужики на производстве получали от пятисот до девятисот рублей! И эта сумма ни за час, ни за день или неделю. Это сумма за месяц! При этом они работали почти в два раза больше восьми часов в день в невыносимых условиях, в опасности, что их убьёт током и при отсутствии элементарных норм гигиены. Жадность людей у власти дошла до того в этой зоне, что даже с этих мизерных денег вычиталось шестьдесят процентов, якобы на содержание осуждённых, и в итоге обычный работяга, в лучшем случае, получал четыреста рублей на свой лицевой счёт. Олег же никогда не лез разбираться, почему так, потому что ещё на воле, когда он несколько лет зарабатывал большие деньги, он знал: где большие деньги, там кровь и грязь! По крайней мере, в большинстве случаев было именно так. Помимо этого он видел, что происходило с теми, кто начинал возмущаться положению вещей на промке. К таким людям применялись санкции сразу с двух сторон. С одной стороны их ждала физическая расправа от блатных, которые создавали повод, чтобы избить неугодного, а с другой стороны его ждали репрессивные методы администрации в виде штрафных изоляторов и карцера.

Несмотря на все эти трудности, Олег всё равно вышел работать на промку. Только уже не потому, что обещал это предыдущему начальнику колонии, а потому, что тешил себя надеждами, что там, на промзоне, он своими трудовыми подвигами сможет заработать поощрения, которые прикроют его взыскания, что писали на него сотрудники администрации, оправдывая тем самым факт нахождения Олега в камере на строгих условиях содержания. А сами поощрения нужны были потому, что Олег был в иллюзиях об условно-досрочном освобождении за хорошее поведение. Но сейчас он отгонял от себя эти воспоминания, нахлынувшие благодаря куртке работника РЖД.