90-е: Шоу должно продолжаться 9 (СИ)

Я широко улыбнулся, вынул из пальцев третьего рок-олда дымящуюся сигарету. Мне понадобилось некоторое усилие воли, чтобы не затушить ее прямо ему об лоб. Но это были бы уже уголовно наказуемые телесные повреждения. Я аккуратно раздавил окурок в заполненной доверху пепельнице. Перевел взгляд на Кречетова. Который как раз собирался закурить. Но он как-то засуетился, спрятал зажигалку и принялся засовывать сигарету обратно в пачку. Сломал, чертыхнулся.

— Да что ты вообще… — начал возмущенный спич Агафонов. Но закончить я ему не дал. Перегнулся через стол, ухватил за джинсовый воротник и приподнял с кресла.

— Слушай меня, гнида бухая, — сейчас ты живенько поднимешь свою тощую жопу, прихватишь своих друзей и вы все вместе пойдете сосать свой шмурдяк в той теплотрассе, из которой выползли, понятно тебе?

— Молодой челове… — Агафонов взмахнул руками. На лице на какое-то мгновение появилось выражение «оскорбленный аристократ», но оно не задержалось. Их пьянка была уже на такой стадии, что даже если кто-то из них трезвым производил впечатление приличного человека, то заметить сейчас это было сложно. Да что там, практически невозможно. Лица как будто стекали вниз, превращаясь в мерзотные такие маски. Меня обдало запахом алкогольно-табачного перегара. Ну и травкой тоже отчетливо попахивало…

— На всякий случай еще раз повторю, — я встряхнул Агафонова за грудки. — Пока без принуждения. Быстро встали и пошли отсюда нафиг. Доходчиво?

Глава 19

— Марина Валерьевна, можно я руки помою? — я обезоруживающе улыбнулся. К чести директрисы ДК профсоюзов, она не устроила скандал с истерикой прямо в процессе «выноса мусора». Понятное дело, трое «олдов» голосу разума не вняли, принялись витиевато возражать с общим посылом «кто ты такой, мальчик, чтобы нам, великим, указывать?!» Вступать в дискуссии я не стал. Не обращая внимания на мат и размахивание руками, я сначала выволок из каморки Банкина Агафонова. И безо всякого уважения вынес за дверь и положил на асфальт. Это было… довольно шумно. И сам Агафонов орал, и рокеры окружающие тоже не помалкивали. Но вот защищать его никто не кинулся. А те, что стояли на крыльце, еще и ржали, как кони.

Я вернулся за Кречетовым, который тоже что-то там хорохорился, но весил он еще меньше Агафонова. Но пока я нес его за шкирку и ремень, старательно шевелил всеми конечностями. И бухтел что-то вроде: «Веди себя как мужик, пойдем выйдем!»

Третий участник «закрытого заседания» оказался или трезвее остальных, или сообразительнее. Пока я выносил на улицу Кречетова, он успел покинуть кабинет и раствориться где-то в толпе. Ну и хрен с ним.

Марина Валерьевна наблюдала весь этот процесс с самого начала, стоя на лестнице. Но заступила мне дорогу только когда я закончил.

— Что вы здесь такое устроили? — возмущенно спросила она.

Марина Валерьевна была совершенно не похожа на Наталью Ильиничну. Это была крупная такая дама неопределенного возраста. С короткой стрижкой. Из одежды предпочитала брючные костюмы. Сейчас она была близка к срыву, судя по раздувающимся ноздрям и подрагивающим в руках бумажкам.

— Прошу прощения за все это, Марина Валерьевна, — сказал я, выйдя из сортира. Руки мне реально хотелось помыть после того, как я трогал этих… Вот, блин, хрен знает. Они вроде нормальные мужики. Хорошие музыканты. Знающие, образованные. Я их так-то не в первый раз видел. Не скажу, что они мне как-то особо нравились, но вот это… Фу. Меня натурально чуть не стошнило. От мешанины омерзительных запахов табачного и алкогольного перегара, вони подтухшей копченой рыбы, и еще чего-то мерзкого, этим еще на помойке воняет. Так что руки я ходил мыть не потому что мне Марину Валерьевну хотелось еще больше позлить. Это была необходимость.

— Потрудитесь объясниться… — металлическим голосом отчеканила директриса. Глаза ее дернулись, она явно не знала, как меня зовут. Что тоже было логично, откуда бы ей это знать?

— Обязательно, — кивнул я. — Мы все очень ценим ваше доброе отношение и нечеловеческое терпение к нашей довольно шумной и суетливой компании. Но иногда случаются… эксцессы.

— Непотребства, вы хотели сказать, молодой человек, — тоном строгой учительницы сказала Марина Валерьевна.

— Да, непотребства, — согласился я. Про себя я назвал бы это еще грубее. — Еще раз прошу прощения, что получилось так громко, но нужно было это как-то… пресечь.

Вокруг нас начали собираться рокеры. В первых рядах, на мое счастье, были те, от кого не воняло за версту алкоголем.

— Марина Валерьевна, все будет нормально!

— Агафонова просто занесло чутка, проспится — на коленях к вам приползет извиняться!

— Цветов притащит веник!

— Конфет шоколадных!

— Да я лично ему напинаю!

Самое смешное, что наиболее активную позицию проявили неожиданно трезвые в этой утро «Пиночеты». Прямо-таки горели огнем яростного возмущения, как компашка школьных активистов, которые, конечно же, никогда не пьют, ни-ни… Это панки-то, ага!