90 миль до рая

– Подружилась как-то лягушка с крокодилом… – с иронией заметил Че. – Насчет дружбы со Сталиным он врал собственному народу, чтобы переизбраться на очередной срок в палату общин. А неблагодарные англичане не проголосовали за него. Разве не так? А ведь он выиграл войну.

– Так-то оно так. Это Черчилль сказал: «Правда слишком ценна, именно поэтому ее должен сопровождать эскорт из лжи…» И насчет неблагодарности народа ты тоже прав. Англичане безжалостно отбросили того, кто выиграл им войну, ибо искали того, кто выиграет им мир. Черчилль ведь хотел втравить их, уставших от сражений, в новую бойню. Надо учиться на чужих ошибках. Не хочу, чтобы мой народ возненавидел меня зато, что я не дал ему мир и покой.

– Я понял, Фидель. Мне льстит, что ты сравниваешь меня с Черчиллем. Но ты забыл – меня с ним связывает не только воинственность, но и страсть к кубинским сигарам, – гордо поднял голову Че, услышав в словах друга нотки старых разногласий. – Свою энергию хаоса я выплесну за пределами Кубы. Я тоже не хочу стать обузой для народа, ставшего мне родным. Я также, как ты, не вынесу неблагодарности кубинцев.

– Ни к кому другому Куба не будет испытывать большей благодарности, чем к тебе, мой брат. Ты будешь сражаться далеко от этих берегов, но ты будешь вести оборонительную войну, защищая именно Кубу. Люди не глупы, они разберутся…

Боялись ли в действительности людской неблагодарности два этих героя? Мог ли Фидель впасть в депрессию в случае, если народу надоест отвоеванная для него свобода? Нет, Фиделю это не грозило. Подобное состояние не распространяется на философов и стоиков. Эрнесто черная неблагодарность толпы была не страшна по иной причине – он твердо решил убежать даже от намека на такое проявление человеческой слепоты.

Однако в беспорядочной трассе его замысловатых передвижений обнаружилось большое количество стартов, но абсолютное отсутствие финишей. Успешно удаляясь от возможной неблагодарности кубинцев, он неожиданно быстро наткнулся на непроходимые дебри и болота незнакомого ландшафта и стены отчуждения, воздвигнутые местными крестьянами.

Конголезцы вообще не понимали, чего от них хотят эти одержимые кубинцы. Хотя врачующего в их деревнях Че они безусловно уважали и даже негласно возвели в ранг колдуна…

У Че хватило мужества признать свою экспедицию полным провалом, но возвратиться на Кубу, пусть даже тайно, с позором он не мог. Однако вернуться все же пришлось. Уничтожающее гордыню решение Че принял только после того, как мозамбикские повстанцы, возглавляемые Саморой Машелом, наотрез отказались от услуг кубинских инструкторов. У них на то были целых две причины. Во-первых, миссия Че в соседней стране закончилась вполне предсказуемым фиаско, а во-вторых, Москва, щедро осыпающая Машела оружием, амуницией и деньгами, очень ревниво относилась к контактам африканских борцов с неоколониализмом с кубинским самозванцем.

* * *

Фидель крепко обнял возвратившегося из африканской командировки друга. И сразу понял – неудача не сломила Че, и он не хочет засиживаться на Острове долго.

– Само Провидение остановило меня в Африке, словно подсказывая иной путь. Мы должны разжечь пожар герильи в Латинской Америке. Это отпущенная нам вотчина, – воодушевленно доказывал он Фиделю. – Москва боится этого. Но когда нас это страшило?! Мы станем сильными и независимыми даже от них!

– Куда ты решил намылиться? – хитро прищурил глаз Кастро.

– В Боливию. Она рядом с Аргентиной. В соседнем Перу – партизаны. Мы сделаем в Боливии базу и соберем там целую армию герильерос.

– Там Монхе верховодит коммунистами. Он на полном довольствии Москвы, а значит, будет ставить палки в колеса, – вздохнул Фидель.

– Помоги мне туда добраться, и я создам плацдарм, который послужит отправной точкой освобождения всех Америк!

Фидель сделал все, что мог, подготовив коммандос для следования за Че, отослав в Боливию резидента, ставшего затем «легендарной партизанкой Таней», снабдив Че деньгами и фальшивыми паспортами. И даже на первых порах не сообщая Москве о новом местонахождении друга.

Но все пошло наперекосяк. Монхе, как и предполагал Фидель, не только не поддержал аргентинца, но и поспособствовал тому, чтобы отвернуть от незваных гостей местных активистов. Языковой барьер помешал вербовке в отряд индейцев. Эрнесто проиграл. Раненного в ногу, его захватили в плен.

– На что ты рассчитывал? – злорадно кружились вокруг него боливийские рейнджеры, натасканные инструкторами из ЦРУ. – Неужто надеялся победить?!

– Мое военное поражение вовсе не означает, что нельзя было победить, – гордо отвечал Че.

– Почему ты думаешь, что боливийцам может нравиться кубинская модель?

– Просто пока люди не понимают. Время придет.

– Выходит, мы тупее тебя?! – с угрозой прошипел боливийский офицер, но тут же фамильярно бросил: – Ладно, Че, живи! Причешись. Сейчас меня с тобой будут фотографировать! А может, сбрить эту козлиную бородку? А?! – Он попытался дотянуться до локона его черных как смоль волос.

Че резко отбросил его руку, не позволив до себя дотронуться, и тихо вымолвив: