900 дней блокады. Ленинград 1941—1944

Начавшаяся после этого очистка Ленинграда, к которой регулярно привлекалось население города, приняла широкий размах. 15 марта в общегородском воскреснике участвовало более 100 тыс. человек. Но этого оказалось недостаточно. Улицы и площади оставались под толстым слоем снега и льда, доходившим до полуметра толщиной. По обочинам трамвайных путей сколотый лед образовал валы толщиной выше человеческого роста. Поэтому Исполком Ленгорсовета с 27 марта мобилизовал на очистку города все трудоспособное население. В первый день на работу вышли 143 тыс. человек, 31 марта — 304 тыс., а 4 апреля — свыше 318 тыс. человек. К 15 апреля было очищено свыше 3 млн квадратных метров улиц и площадей и более 12 тыс. дворов, вывезено за город около 1 млн т нечистот, мусора, снега и льда. При этом было собрано и захоронено около 13 тыс. трупов. Основную массу снега и мусора вывезло население на санках, тележках, на листах фанеры и старого кровельного железа.[360] Это позволило с 15 апреля 1942 г. пустить по улицам города 5 маршрутов пассажирского трамвая, связавшего дальние районы города с центром. Это был настоящий праздник. Когда по расчищенному Невскому проспекту шел первый трамвай, то, как писал Н. Тихонов, «люди бросили работать, смотрели, как дети на игрушку, на бежавший по рельсам вагон, и вдруг раздались аплодисменты. Это ленинградцы овацией встречали первый воскресший вагон. А вожатая вела вагон и стряхивала слезы, которые набегали на глаза. Но это были слезы радости, и она вела вагон и плакала и не скрывала этих слез».[361]

На это радостное событие откликнулись и другие ленинградские писатели. Вера Кетлинская писала, что простой ленинградский трамвайный вагон «был для нас символ возрождения, символ жизни. Мы бежали, мы тоже были слабы, но мы бежали на наших непрочных, распухших ногах за этим вагоном. Я помню, как кричали: „Позвони еще!“. Такой радостью был этот трамвайный вагон». А вот слова Льва Успенского: «Ах, милый трамвай наш, милый трамвай! В тот солнечный яркий день 15 апреля ты, как и мы все, вдруг ожил, зазвенел, заискрил и побежал по суровому городу-герою первым вестником грядущей победы».[362]

Движение трамваев в Ленинграде видели и осаждавшие город немцы. Можно себе представить впечатление гитлеровского руководства, считавшего Ленинград мертвым городом. А на некоторых немецких солдат это событие произвело ошеломляющее впечатление. Ефрейтор Фалькенхорст об этом потом свидетельствовал так: «Я перестал верить Гитлеру с ночи на 16 апреля, точнее говоря, с 11 часов вечера. Мы пришли на точку, все вокруг выглядело, как обычно: та же тьма, тот же холод. Но там, над Ленинградом, бегали какие-то странные голубые вспышки… Черт возьми, они пустили трамвай! Пустили трамвай? Русские? В Ленинграде, на седьмом месяце блокады? Зачем же мы мерзли здесь всю зиму? В этих страшных болотах? Зачем росли леса крестов на наших дивизионных кладбищах? Зачем мы кричали об их неизбежной гибели, о нашей победе, если они… пустили трамвай!».[363]

Однако санитарное состояние города еще требовало продолжать очистительные работы. «Поквартирными обследованиями многих десятков тысяч граждан установлена значительная завшивленность населения, доходящая по отдельным районам до 30 %, — писал А. А. Жданову 11 мая 1942 г. начальник гарнизона Ленинграда С. И. Кабанов. — Многие дворовые территории и по настоящее время остаются неочищенными. Только 6–7 % квартир имеют водопроводную воду. Канализация действует лишь в 9 % квартир. Из-за бездействия дворовой канализации население в значительной части нечистоты выбрасывает в сливные ямы. Бездействие в домах водопровода и канализации препятствует регулярной очистке квартир и способствует дальнейшему загрязнению дворовых территорий. Стирка белья в домовых прачечных обеспечена в крайне малых размерах из-за отсутствия воды и неисправности канализации в прачечных». Особую тревогу вызывало состояние кладбищ. Тот же генерал С. И. Кабанов после обследования состояния Пискаревского кладбища 14 мая 1942 г. докладывал Военному совету Ленинградского фронта: «В результате сильной промерзлости грунта при прорытии траншей, в коих зимой производилось захоронение трупов, и постепенного его оттаивания и осыпания, в настоящее время верхний покров земли в траншеях оказался настолько мал, что в некоторых траншеях из-под земли явно обрисовываются контуры трупов. При наступающем потеплении такое состояние траншей грозит возникновением сильного запаха разложения трупов и может явиться очагом возникновения заразных заболеваний. На территории кладбища в некоторых местах между могилами имелись незахороненные трупы».[364]