900 ДНЕЙ БЛОКАДЫ. Ленинград 1941—1944

В ноябре 1941 г. от истощения в городе погибло 11 тыс. человек, в декабре — около 54 тыс. человек. С наступлением холодов, когда в результате резкого обострения продовольственных трудностей, недостатка топлива и отсутствия электроэнергии страдания и лишения ленинградцев достигли апогея, смертность приняла катастрофические размеры. По подведенным в октябре 1942 г. итогам перерегистрации паспортов, осуществленной в июле— августе 1942 г., в Ленинграде, Колпине и Кронштадте в январе 1942 г. умерло 126 989 человек, в феврале — 122 680 человек, в марте — 98 481 человек, в апреле 66 365 человек, в мае — 43 127 человек. Наибольших размеров смертность в городе достигла в январе, феврале.[186] Великий город умирал. Но как писала находившаяся в Ленинграде Ольга Берггольц: «Смерть не дохнула нам в лицо удушающими газами, она просто вошла в каждого из нас как предельная слабость плоти, как грызущий голод, как постоянный ледяной озноб».[187]

Гитлер, стремившийся уничтожить жителей Ленинграда, внимательно следил, как выполняется его указание. В застольном разговоре со своими подчиненными в своей Ставке 9 апреля 1942 г. он заявил: «Ленинград обречен… число его жителей из-за голода уменьшилось до 2 миллионов. Если вспомнить, что согласно сведениям, полученным от турецкого посла в России, даже в городе, куда эвакуировались дипломаты (г. Куйбышев. — В. К.), невозможно нормально поесть, а также, что русские все чаще и чаще употребляют в пищу мясо сдохших лошадей, то можно представить себе, насколько еще уменьшится население Ленинграда. Разрушение в ходе бомбежек и артобстрелов также способствовало гибели там всех и вся».[188]

Гитлеровское военное командование, осуществлявшее истребление ленинградцев, тоже пристально наблюдало за «развитием ситуации в Ленинграде». Вот бесстрастное сообщение начальника полиции безопасности и СД от 18 февраля 1942 г.: «Уже в декабре у большей части гражданского населения Ленинграда наблюдалось опухание от голода. Все чаще жители падают на улицах и остаются лежать мертвыми. В январе среди гражданского населения началась массовая смертность. В вечерние часы трупы везут на санках из домов на кладбища, где из-за невозможности разрыть замерзшую землю их просто бросают в снег. В последнее время близкие умерших экономят силы на дорогу от дома до кладбища и сгружают трупы уже по пути — на обочину дороги. Один перебежчик пытался сосчитать в конце января на оживленной улице Ленинграда во второй половине дня провозимые мимо него сани с трупами и насчитал их в течение часа около 100. Часто трупы складываются во дворах или на огороженных свободных площадках. Во дворе одного разрушенного жилого блока штабель из трупов был около 2 м высотой и 20 м длиной. Часто трупы даже не вывозятся из квартиры, а просто оставляются в неотапливаемых помещениях. В бомбоубежищах часто находят мертвых, о вывозе которых никто не думает. Например, в Александровской больнице, в неотапливаемых помещениях, в проходах и во дворе находится 1200 трупов. Уже в конце января количество ежедневно умиравших от голода и холода составляло 2–3 тысячи человек.

В конце января в Ленинграде ходил слух, что ежедневно умирает уже около 15 тысяч человек, и в течение трех последних месяцев от голода умерло уже 200 тысяч человек. Но это по отношению ко всему населению не слишком много. Следует, однако, учесть, что количество умерших будет с каждой неделей неслыханно возрастать, если сохранятся теперешние условия — голод и холод. Сэкономленные продовольственные пайки, поделенные на каждого, не имеют значения. В большом числе жертвами голода могут стать дети, особенно — малыши, для которых нет питания. К тому же в ближайшее время ожидается вспышка эпидемии оспы, от которой должно погибнуть много детей».[189]

Чтобы скорее уморить ленинградцев голодом, командование вермахта привлекло профессора Цигельмайера, известного специалиста по вопросам питания, занимавшего должность заместителя интенданта гитлеровской армии. Точно зная, сколько в Ленинграде людей и продовольствия, Цигельмайер высчитывал, когда ленинградцы начнут умирать и сколько потребуется времени, чтобы вымер весь Ленинград. «Я писал справки, — говорил Цигельмайер после войны советскому профессору А. Д. Беззубову, — что люди на таком пайке физически не могут жить. И поэтому не следует рисковать немецкими солдатами. Ленинградцы сами умрут, только не надо выпускать ни одного человека через фронт. Пускай их останется там больше, тогда они скорее умрут, и мы войдем в город совершенно свободно, не потеряем ни одного немецкого солдата». Как видно по словам Геббельса, Ленинград «должен быть уничтожен почти научно обоснованным методом». Потом Цигельмайер говорил Беззубову: «Я все-таки старый пищевик, я не понимаю, что за чудо у вас там произошло».[190]

Если отбросить цинизм и звериную жестокость Цигельмайера, следует сказать, что его заявление о том, что «люди на таком пайке физически не могут жить», было правильным.