900 дней в тылу врага

В два часа ночи разведка остановилась в поле.

— Свежий след, — доложил Горячев.

Осмотрели дорогу. Судя по всему, впереди проехали несколько повозок. Может быть, партизаны?

— Давай дальше, — сказал я Горячеву.

Но через пять минут отряд опять остановился.

— Убитый лежит, — сообщили разведчики.

Мы подошли. В двух метрах от дороги, на снегу, лежал человек в пальто, без шапки. Из карманов торчали две гранаты РГД.

— Вроде партизан, — сказал Поповцев.

Труп не успел окоченеть. Очевидно, его недавно сбросили с повозки.

— А ну, жми по следу, — велел я Горячеву.

Вскоре разведчики остановились у другого трупа. Это был мальчик лет десяти. Осветив фонариком обнаженную голову паренька, мы увидели красивое лицо с большими открытыми глазами. Тело мальчугана еще теплое.

В первой же деревне, которая попалась на нашем пути, след привел к старенькому дому. Разбудили хозяев.

— Кто у вас был? — спросил я.

Нечесаная, заспанная женщина долго молчала, переступая босыми ногами по заснеженному крыльцу.

— Кто был, тебя спрашивают? — зыкнул на нее Поповцев.

— Кудеверские… Васька с Лешкой.

— Кто они такие?

— В полиции раньше служили, а теперь, сказывают, в партизанах.

Принимаем решение остаться на день в деревне и выслать в погоню семерых ребят. Едут Веренич, Поповцев, Ворыхалов, Беценко, Дудников, Орлов и Петя Зеленый.

К обеду ребята возвращаются. Они везут с собой пятерых захваченных людей.

Бывших полицаев вводят в штаб по очереди, сначала Ваську, потом Лешку. Оба здоровенные детины, одетые в добротные полушубки и одинаковые новые дорогие костюмы.

— Неплохо вас немчура вырядила, — сердито говорит Поповцев. Ноздри его орлиного носа гневно раздуваются. — Выкладывайте, за что убили людей?

В нашем отряде допросы обычно производил Поповцев. Он так умело вел следствие, что всегда получал нужные для нас сведения.

Головорезы молчат, понурив головы. Их бьет легкий озноб. Чувствуя, что здесь не до шуток, они постепенно развязывают языки. Мы узнаем гнусную историю падения этих отщепенцев. В сорок первом году они сдались в плен. В начале сорок второго поступили на службу к врагу. Полтора месяца назад два приятеля, получив инструктаж начальника Кудеверской полиции Леона, примкнули под видом окруженцев к одному из местных партизанских отрядов.

Командир отряда поверил им, как честным людям, и послал на задание. Вражеские агенты решили не откладывать своих черных дел. Воспользовавшись моментом, они застрелили командира группы. Затем убили еще одного партизана и выбросили в снег взрывчатку, которая предназначалась для подрыва поезда.

— Говорите, что нас обстреляли, — наказывал остальным партизанам Васька. — Кто пикнет, тому крышка.

С партизанами ехал на санях мальчик — проводник. Он добровольно вызвался показать дорогу. Поняв, что попал не в ту компанию, паренек стал проситься домой. Но мерзавцы столкнули его с саней и тут же пристрелили.

— Болтовни меньше будет, — сказал при этом Лешка.

И вот теперь пришел час расплаты. Палачи изворачиваются, юлят, становятся на колени, молят о пощаде. Лешка шмыгает носом, размазывает слезы.

— Нет, сволочи, пощады вам не будет, — поднимаясь со стула, говорит Поповцев. — Почудили и хватит.

Мерзавцев вывели на огород и расстреляли там. Трех других смалодушничавших бойцов под охраной препроводили в местный партизанский отряд.

Вскоре мы прибыли в Новоржевский район. Здесь в треугольнике Кудеверь — Опочка — Новоржев находилось немало партизанских сил. Мы очень обрадовались» когда на другой день бойцы разыскали отряд Яковлева.

Наш отряд расположился по соседству с бригадой Максименко. К нам сразу же приехал начальник штаба бригады капитан Алиев. Алиев сообщил, что невдалеке, в северной части Новоржевского и Ашевского районов, действуют ленинградские партизаны. Вскоре мы встретились с командиром 3-й Ленинградской бригады А. В. Германом. Позднее, осенью 1943 года, Герман погиб в одном из боев с оккупантами.

Прошел завьюженный февраль. Наступил март. По ночам еще хозяйничает мороз, лужи покрываются тонкой корочкой льда, а в полдень уже заметно припекает солнышко. Порыжел санный путь, то тут, то там зачернели проталины. Скоро нужно будет расставаться с обозом. Поэтому пока разведка ищет нам «работу», решаем усиленно тренироваться в верховой езде. Главным инструктором в этом деле был Дмитрий Веренич. Его кавалеристы носились по деревне с утра до ночи. У нас не было седел, и мы мастерили их сами: резали валенки, шубы, строгали доски, гнули из проволоки стремена. Особое усердие проявлял Виктор Соколов. Он смастерил себе из старых валенок такое прекрасное седло, что все ахнули от изумления. Ездок, правда, из него получился неважный. Он никак не мог подладиться под такт бега лошади. Трух, трух, трух… трусила, подбрасывая седока, ленивая кобыла.

— Смотрите, джигит промчался! — смеялся над ним Горячев.