93 дня для тебя…

Какое-то время я продолжала молотить его, но с каждым взмахом мои движения становились более вялыми. Шальная мысль промелькнула: может он быстрее остановится, если не вырываться. Это же Ден. Ничего плохого он бы не сделал. Когда моё сопротивление иссякло, то спустя несколько минут Денис отстранился, сам. Хотел прижаться ко мне лбом, но я заорала во всю глотку и отпрянула:

– Идиот! Ты что творишь?! Совсем больной, что ли. Я с другим встречаюсь, ты понимаешь, с другим. Я его люблю, не тебя! – выпустив гневный пар, я повернулась спиной и вытерла мокрые губы тыльной стороной ладони. Этого мне показалось мало, я сплюнула в сторону и снова протёрла губы. Мне не было противно, за время наших свиданий мы обменялись всякими жидкостями наших тел, измеримых наверно литрами. Но это было раньше… Сейчас Денис скорее злил.

Что-то засвербело во лбу, какая-то маленькая точка, я бы подумала, когда наводят лазерный прицел, но у меня скорей всего глюки. Я подняла взгляд, только в ту же секунду матка рухнула вниз, а стук сердца оборвался. В таких случаях принято говорить – время остановилось. Не уверена, что с точки зрения науки фраза сколько-нибудь содержательна, но ощущения были похожими. Мы двое посреди пустоты. Я хотела разорвать плотный кокон. Он не казался уютным, настораживал и, честно говоря, пугал. Пустота слишком быстро заполнялась лютой, презрительной болью. Она передавалась через взгляд, за которым не прячась стоял Антон. Всё, что он чувствовал, было устремлено точно на меня. Если нам было суждено утонуть, я буду первой. Погибать молодыми – удел идиотов. Моя же надежда на справедливость придала жизненных сил, и я торопливо шагнула к Антону, чтобы укрыться за его широкой спиной, пережидая, пока взгляд вновь засияет нежностью.

Спрятаться мне никто не позволил, и я, неловко топчась рядом, вымученно блеяла:

– Ты? Давно стоишь?

– Достаточно.

– Милый. Всё не то, чем кажется. – Я первой покраснела от глупых слов.

Что с человечеством не так? Половина людей используют нелепую фразу, поливая бесконечным разнообразием соусов из обстоятельств. Вторая половина – саркастично ржёт, даже не обижаясь.

– Я видел достаточно, чтобы понять, что так, а что нет.

– Это не я. Антош. Он сам. Я не хотела.

– Ты уверена? Выглядело весьма убедительно…

– Если ты всё слышал, значит понял… я ни при чём.

– Катён, – он споткнулся о ласковое прозвище, и его лицо перекосило брезгливостью, – я видел и слышал больше, чем хотел. Можешь не унижаться и не утруждаться, придумывая отговорки. Мне они не нужны.

– Антон, что ты хочешь сказать. Я не понимаю.

– Ты отлично понимаешь.

– Антон. Всё не так. Неправильно. Я с ним не встречаюсь. Мы случайно столкнулись, пока я ждала тебя.

– Я так и понял. Катя, будь добра, сделай для меня кое-что.

– Конечно. Всё что угодно.

– Забери, пожалуйста, от меня свои вещи. Не хотелось бы их выбрасывать.

Я стояла с опущенными руками, отвисшим ртом и оплёванная суровыми словами. То есть как забери свои вещи, а я? Антон напоследок бросил короткое: «счастливо оставаться», словно поиздевался и быстро ушёл.

– Что ты наделал, Денис? – Повернулась к тому, кто был один в ответе за случившийся кошмар. – Как ты мог так со мной поступить? Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты же всё испортил.

– Извини, Катюх я же не знал, что ты того, действительно его любишь.

Что теперь значило его «извини». Слёзы потекли в три ручья быстро, обильно, мокро. Поначалу я утирала их ладонями, но обида оказалась сильнее. Вскоре я рыдала взахлёб, меня утешал Ден, обнимая и гладя по спине. От него пованивало даже сквозь парфюм духом мастерской, но тошнотворный запах успокаивал не хуже, чем объятия.

Глава 7

– Ну хочешь, я его догоню. Он не мог далеко уйти. Догнать? Я быстро бегаю, ты же помнишь. Я его догоню и всё объясню. Кать, чего молчишь?

Мне вспомнилось, что Денис каждое утро уходил на пробежку и возвращался потный, горячий, соблазнительный, и я плакала громче и горше.

– Я даже разрешу вмазать мне разок. Раз виноват, значит, мне отвечать.

– Иди о стену ударься, придурок. Ну кто тебя просил…

– Я же не знал. Кать, ну. Не знал я…

Кто бы сомневался! Когда мне приходилось заведённым попугаем талдычить сотни раз одно и то же, что любовь прошла, не было её у меня и взять неоткуда, разве только взаймы – Денис не знал, не верил, не слышал и ещё тысячу «не» вдогонку. А стоило увидеть соперника, и на него снизошло озарение, с первого долбаного взгляда.

Все мужики – придурки, или это я «везучая»?

– Извини, Кать. Я не думал… Эх, ладно, чего уж там…

Он замолчал, и я получила возможность вволю наплакаться на его широком плече. Косметика наверняка размазалась, и, как назло, в рюкзаке неделю назад закончились салфетки, а я до сих пор не купила свежую пачку.

Кое-как утерев щёки, я опустила голову, почти доставая подбородком груди, чтобы не пугать встречных прохожих, буркнула Денису «пока» и поплелась в сторону дома.

Но что теперь называлось «домом»?