95-16

— Излишние опасения. Я могу быть объективным. Пораз­думав над твоими словами, я решил, что пора кончать воз­ню со всеми этими делами.

Он встал и принялся расхаживать по комнате.

— Я пытался взглянуть на Леона с твоей точки зрения… Впрочем, что тут говорить, я считаю, что ты прав, хотя и с некоторыми оговорками.

— С какими же? — спросил Джонсон, и лицо его про­яснилось.

— Я никогда не соглашусь с тем, что Леона необходимо было устранить именно таким способом; неужели нельзя было его уговорить? — Он прислонился спиной к дверному косяку и, ощутив под лопаткой выключатель, слегка нажал кнопку, вторично включив магнитофон.

— Траубе, как я уже говорил, собирался использовать свое открытие таким образом, что это затрагивало мои инте­ресы, — сказал Джонсон. Отставив чашку в сторону, он снова сел на кровать.

— Конечно, если б Леон Траубе был жив, он мог бы тебе помешать, — согласился Шель.

— Трудно сказать, что он «мог бы» сделать. Во всяком случае, в сложившемся положении лучше всего было обеспе­чить его молчание.

— Да, об этом мы уже говорили. Позволь только из лю­бопытства задать тебе еще один вопрос.

— Что тебя интересует?

— Знал ли Леон, что его ждет, когда ты явился сюда в ночь его смерти?

Джонсон пожал плечами.

— Он, может быть, не знал точно, что ему угрожает, но, несомненно, что-то предчувствовал.

— Почему же в таком случае он не пытался спастись бег­ством или, по крайней мере, позвать на помощь?

— Почему, почему! Он знал, что за ним следят, и отлично сознавал, что попытка удрать ни к чему не приведет.

— Он боялся?

— Еще бы! Думаю, что в последние минуты жизни он охот­но перевел бы стрелки часов назад и исправил ошиб­ки, которые успел наделать. Быть может… ему не пришлось бы умереть, если б он не скрывал до конца, где спрятал бумаги.

— Ты не предполагал, что он мог дать их кому-нибудь на сохранение?

— Нет. Я знал, что он ждет твоего приезда. Кста­ти, это была одна из причин, по которой он должен был умереть.

— Какую роль играл в этом деле доктор Шурике?

— Старик хотел во что бы то ни стало отыскать докумен­ты; как я это сделаю, ему было безразлично.

— Он предоставил действовать тебе?

— Да, но при этом вел себя довольно нагло. Он дал мне понять, что платит деньги и имеет право требовать. Кстати, если б мне удалось раздобыть эти документы без всякого шу­ма, Менке бы неплохо заплатил за них.

— Я все еще не понимаю, почему и доктора Шурике тебе пришлось убрать?

— Я не рассчитывал, что ты пойдешь к нему в тот же са­мый вечер. Потом, когда вмешательство полиции стало неиз­бежным, я подумал, что неизвестно, как еще он будет вести себя после ареста. Его, безусловно, стали бы допрашивать опытные криминалисты. Да уже одно то, что он столько лет жил под самым носом у представителей власти, бросило бы на меня тень подозрения. А так смерть пресекла возможность расследований.

— То есть ты попросту спасал собственную шкуру.

— Можно и так сказать.

— Очень хитрый шаг, Пол.

— Ну, не мог же я допустить, чтобы вся эта история полу­чила огласку.

— А Лютце знает, что ты… шеф этой… организации? Он догадывается, по чьему приказанию был подстроен несчаст­ный случай?

— К чему эти вопросы, Ян? Ведь…

— Знаю, знаю, но вчера все звучало как-то иначе. Се­годня мы ведем разговор начистоту, без обиняков.

Джонсон недоверчиво взглянул на него.

— Уж не собираешься ли ты описать все дело в вашей прессе? Там ты бы мог себе такое позволить!

— Пол! Я ведь прекрасно понимаю — эта история слиш­ком фантастична, чтобы кто-нибудь в нее поверил. Для под­тверждения своих обвинений мне надо располагать хоть ка­кими-нибудь доказательствами, например письмом Леона, ко­торое ты предусмотрительно сжег вместе с описаниями опытов доктора Шурике. Ты же с необычайной педантичностью уни­чтожал всякие доказательства, Пол. Теперь остается только твое слово в противовес моему, — он незаметно поглядел на часы: катушки магнитофона вертелись уже пятнадцать минут. — А почему я прошу объяснений? Да потому, что не лю­блю оставлять без ответа загадки, которые сам не в силах отгадать.

Джонсон понимающе кивнул головой.

Да. Не забудь также о вчерашнем предостережении: если ты начнешь мутить воду, я немедленно обвиню тебя в попытке завербовать меня в вашу разведку. Даже если ты поднимешь шум лишь по возвращении в Польшу, я объяс­ню, что молчал только из-за связывавшей нас дружбы. Я, ви­димо, получу выговор за то, что своевременно не сообщил о твоих предложениях, но этим дело и ограничится. Не забывай также, что мои обвинения подтвердят несколько человек.

— Которых, как ты утверждаешь, я тоже пытался завер­бовать?

— Которые всегда выполняют мои приказания.

— Я еще раз вынужден признать, что ты весьма хитроум­но обдумал весь план действий. — Шель уже открыто погля­дел на часы и сказал: — Мне пора потихоньку начинать со­бираться. Поверь, Пол, в каком-то смысле я тебе завидую. Я получаю только зарплату, едва свожу концы с концами, а ты живешь на проценты. Теперь, однако, вместе с доктором Шурике ты, кажется, лишился и одного из главных источни­ков дохода?