95-й. Сны о будущем прошлом

По дню города — развесёлая компания, которая задумала из проволоки и халявного тюля смастерить карету-тыкву, в которой будет сидеть типа Золушка. У меня, правда, было такое подспудное подозрение, что получится у них не тыква, а «кукуруза — царица полей», но вслух я энтузиазм обламывать не стала, отправила их вместе со всем их хламом в малый зал, путь творчества искать.

Несколько человек явились со связками книг. О, Господи, это что — у меня реально будет тут бублиотека? Это, кстати, не опечатка. Это моя бабушка-татарка так говорит. Но, главное, ставить-то пока эти книги куда??? Мебели-то нет…

Пришли две девочки, которые помогали вчера с фотографиями, и неожиданно освободили меня от рутинного компьютерного дежурства.

Целая группа товарищей жаждала ещё какой-нибудь полезной деятельности, и Анна увела их куда-то в недра клуба. Вестимо, последствия ремонта ликвидировать. После укладки плитки окончательно всё отмыть, малярный скотч отклеить (окон-то у нас до фига), ну и прочее, что на глаза попадётся.

Плиточники-отделочники явились Вовке помогать. Молодцы какие!

Я всерьёз задумалась: надо бы хоть как-то, чем-то народ в обед накормить… И тут — а-а-алилуйя! — явился светлый ангел в лице парня с большим пакетом картохи и двумя трёхлитровыми банками солёных огурцов!

— У нас картошки, — говорит, — много осталось, не съели за зиму, а уже начинает расти потихоньку. Надо съедать.

— Золотой мой человек! — возопила я, — Всю вашу ненужную картошку — к нам! Тем более с такими дивными огурцами! Видел, сколько тут голодных ртов? Ничего и никуда вырасти не успеет.

Сперва была мысль пожарить. Однако, сковороды большой не было, а маленькими порциями… Я представила себе, как это всё будет остывать, потом придётся греть… Или по мере готовки людей кормить?.. А хотелось бы всё-таки как-то вместе, еда объединяет, и всё такое…

По некотором размышлении посадила я четверых добровольцев картошку чистить, а сама хотела дойти до соседнего магазина — пятьдесят метров, поди не похитят меня — а потом подумала, сидят эти наблюдатели снаружи, увидят, что я одна шарашусь — Вовку же за это, наверное, ругать будут? И не пошла. Засланцев отправила, чтоб купили четыре банки тушёнки (бурятской, хорошей!) и на остальное — пряников. Выдала денег с две студенческих стипендии, считайте. Смешно прям.

Пока ждала, пристроила на плите кастрюли с водой. Пока разгонятся да закипят! Две у нас есть. Большая и чуть поменьше. Я планировала наварить прямо обе. Картоха с тушняком — пища туристов и рулевиков. Самое оно. Учитывая, что половина пришедших сегодня — бедные студенты, для которых пачка китайской лапши считалась полноценной едой, то обед и вовсе начинал играть королевскими красками.

Но плитка вот эта меня всё-таки напрягает. Одно дело на пять человек сварить. Да даже на десять. Но на тридцать! И кастрюльки эти как матрёшки, мал мала меньше… Нормальная посудина нужна, большая. Литров на пятнадцать. И плита большая, типа как для садиков, например, чтоб вот это всё не ёрзало.

А такая плита по-любому дороже бытовой раза в три-четыре. К тому же я хотела сразу чтоб с большой духовкой. Блин, опять деньги, деньги… Вечно их меньше, чем хотелось бы. Хотя, завтра вот у меня недельный расчёт с парикмахерской и с папиным магазином, да и в сберкассу наведаться надо, забыла я про свою консультантскую зарплату — глядишь, и скоробчу хоть на что-то. Держать эти разноцветные бумажки с длинными нулями у себя я уж точно смысла не видела — инфляция двигалась, что называется медленно, но верно. Да и не так уж медленно, если совсем честно. Хлеб прошлым летом был три тыщи за булку (ну, в смысле, за буханку, но в Сибири принято говорить «булка хлеба»), а нынче уже почти четыре. И вообще, если по прейскурантам две тысячи двадцать первого года идти как по ориентирам, то в девяносто пятом цены были в среднем в шестьдесят раз выше, а в мае девяносто шестого — уже почти в семьдесят и тихонько ползли вверх.

С такими разнообразными мыслями я дождалась засланцев из магазина с добычей: четырьмя банками улан-удэнской тушёнки (лучшей из всех возможных тогдашних вариантов и в те годы реально неплохой) и тремя с чем-то кило пряников на развес. На всю сдачу, ха.

Наварили мы с девками две бадьи тушёной картошки, позвали народ.

Ещё, слушайте, меня несколько раздражала наша разносортица в посуде — натащили же, кто чего мог. И теперь всё это вместе смотрелось люто.

И за старыми письменными столами обедать… так себе. Нет, хорошо, что они вообще есть! Но…

Хочу чтоб красиво.

Ладно, всё будет, дайте только срок.

Беседа, как это бывает за столом, рассы́палась на несколько ручейков, периодически пересекающихся и переплетающихся.

Посреди застолья явился худой вьюнош в толстых очках — ну, тот, который мне комп с периферией дружицца заставлял. Был наделён миской с картохой и ложкой, поначалу несколько настороженно прислушивался к обрывкам бесед, а потом я с некоторым удивлением услышала расширяющийся вокруг него компьютерный диспут. Платы, карты, матери и прочий для меня дикий лес. Полезное дело, а как же…