99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует

к иконам. Хотелось бы знать, какие такие грехи усмотрели бы эти умники в течке у

самок млекопитающих. . .

 

 Истинный же прикол в том, что слона так и не заметили. Обратив внимание на

форму, частенько пренебрегаешь содержанием. Служа букве, поневоле забываешь про

дух. Христианство в его историческом варианте вовсе не возвысило женщину по

сравнению с прошедшими временами, 'plusquamperfectum'; оно не уравняло её с

мужчиною. Напротив, оно дало женщине мощнейшее оружие подавления этого

последнего. Сакрализация образа Божией Матери сказалась разрушительно на

характере женщин христианского мира потому, что ей, этой сакрализации,

своевременно не было создано своего рода 'идеологического противовеса'.

 Возвышение женщины в какой-то мере и в каком-то отношении означало принижение

мужчины. Именно здесь коренится основная проблема нашего мира. Джин женской

самодостаточности, дух независимости её от мужчины, выпущен был из тесной

бутылки и начал разрушительную свою работу. Христианская цивилизация, начав с

предельной зацикленности на облике Христа (Которого, согласитесь, довольно

трудно назвать мужчиной в обыденном нашем понимании) и Девы Марии, оказалась

обречена идти только по этому пути. И это так потому, что наш мир полностью

забыл о мужчине-Адаме: когда и Кем был он сотворён, с какой целью, и в чём было

его мужское призвание. . . Без некоторой мужской составляющей наша идеология

вечно будет - как бы сказать это? - разбалансирована в сторону женского

господства в самом своём сердце, так сказать, в базисе.

 

 И теперь имеем мы следующую 'святую троицу', которой, по сути дела и

поклоняются христиане на святой Руси, так как именно этот набор икон чаще всего

присутствует в домах: Божию Матерь, Николу-угодника и Христа, Который

воспринимается как своего рода 'заместитель' Перуна-громовержца, и одновременно

- как 'оберег' от детских болезней, ибо именно с этой целью женщины детей и

крестят. . . Стало быть и самая 'актуальная' Ипостась Бога тоже используется

чисто по-бабски. Кстати, любопытства ради ознакомьтесь-ка с житием святителя

Николая-Чудотворца (в простонародье - 'Никола-Угодник'). Одним из основных

чудесных эпизодов его биографии было то, что он подкидывал мешки с золотом

сёстрам-бесприданницам, которые никак не могли выйти замуж. Именно ему-то и

молятся об удачном замужестве молодые романтические девушки. . . Тоже, стало

быть, 'бабский' святой, образ которого, кстати, эволюционировал на Западе в

фигуру глэмурного 'мешочника', новогоднего Санта-Клауса. . . Но тогда из кого же

состоит вся эта, наиболее популярная троица? Кому она служит? Кто её составил?

Кто ей поклоняется?

 

 Безусловно, не следует столь прямолинейно думать, что это некие злокозненные

тётки, феминистки древнего мира, намеренно произвели все эти изменения и создали

наш современный, полный законченного бабства, культ. Создают мужчины; закрепляют

женщины. Но постепенное возвышение почитания Божией Матери происходило благодаря

этим последним, и, самое главное, в их интересах. В интересах этой типично

бабской потребности в пошло-слезливом умилении, потребности в трогательных

веточках, свечках и просфорочках, во всём этом живом, тёплом, душевном - таком

приятном и потому мгновенно растапливающем душу, волю и мозги. И не только

женщинам - но и мужчинам (автор лично через всё это прошёл). Почитайте-ка

Розанова. Хотя бы его работу 'Об адогматизме христианства' (в сборнике 'Около

церковных стен'). Вот одна из тряпок-мужиков, изобретавших для баб культ,

полностью исчерпывающийся просфорками, 'кайфом' от причастия, праздничными

куличами да святой водичкой. Христианство в понимании его Розановым полностью

лишено каких-либо мужских черт. Кстати, христианство реальное - тоже.

 Догадайтесь-ка, почему мужики столь редко посещают храмы? Да нюхом они чуют,

что от тех за версту несёт тупым и скучным бабством с его мелочными страхами,

вульгарным суеверием и пошлым самодовольством. Но натура мужчины сохранила ещё

некоторый инстинкт здравого смысла, твёрдой воли и потребности в позитивной

деятельности, направленной вовне, - а не в своеобразном приходском эмоциональном

онанизме, от которого хорошо только получающему. . .

 

 Один из самых красивых и убедительных софизмов, слышанных мною в храме - 'я

исполняю то, что могу по немощи'. То есть - не могу раздать своё имущество,

реально возлюбить ближнего, 'быть как Отец небесный', не способен я на такие

подвиги. И потому я искренне стараюсь делать то, что у меня получается - читать

молитвы, ходить в храм, исповедываться, причащаться. . .

 'Искренность' эта не стоит ломанного гроша. Мы имеем здесь дело с типичным,

хорошо завуалированным самообманом, поскольку реальным смыслом этой фразы будет:

'я выбираю из христианства то, что мне _у_д_о_б_н_е_е_ всего делать'. И всё это

для того, чтобы продолжать считать себя христианином, то есть возвышаться в

собственных глазах. Священники говорят то же самое: пусть, мол, делает, то, что

может, всё-таки хоть будет оставаться 'воцерковленным' человеком.

 И, наконец, самый красивый 'пируэт' христианской мысли: ну да, этот человек