999-й штрафбат. Смертники восточного фронта

— Я вас понял, фон Засс, — ответил Шерер. — Я так ему и передам. Вы сделали все, что в ваших силах. Однако прошу вас понять: это еще не значит, что генерал Волер удовлетворит эту вашу просьбу. Ибо если он это сделает, генштаб тотчас отстранит его от командования за то, что он нарушил их директивы.

Молчание.

— Я вас понял, герр генерал, — произнес наконец фон Засс. — Великие Луки будут стоять, пока он не придет нам на помощь.

— Помните Холм, фон Засс. Помните Холм.

Молчание.

— Шерер, я хочу поговорить с вами начистоту, — вновь заговорил фон Засс. — Враг находится на расстоянии двухсот метров от моего блиндажа. Прошлой ночью вражеские лазутчики, вооружившись гранатами, проникли на наши позиции и убили нескольких офицеров моего штаба. Последний раз я был снаружи десять минут назад. И собственными глазами видел напротив нашего штаба шесть вражеских танков. Думаю, вам в трубку слышны разрывы снарядов.

— Да, фон Засс, мне все слышно, — ответил Шерер.

— Мы будем держаться. Как долго мы еще продержимся, я не берусь судить. Если мы не получим помощь в ближайшие день–два, наше положение станет безнадежным.

Шерер ответил не сразу. Ему казалось, будто все его тело, от век до стоп, постепенно наливается свинцом.

— Сегодня вечером я покидаю Ново–Сокольники. Отбываю в Витебск. Мое место займет кто–то из боевой группы Волера. Я хотел бы попрощаться с вами, фон Засс.

Молчание.

— Хорошо, герр генерал.

— Да хранит вас Господь.

— Спасибо, герр генерал.

Глава 24

Когда мы пытаемся отличить одну вещь от другой, обычно глаз ищет в первую очередь самые важные различия. И тем не менее кое–какие черты сходства остаются. Некоторые вещи всегда одинаковы.

Например, мертвые русские на подступах к укрепленным пунктам. Пулеметные очереди из амбразур косили их среди развалин города точно так же, как год назад среди снежных полей при Холме.

Когда подошла бронетехника, советское командование сочло необходимым, чтобы пехота действовала под прикрытием танков. Не доезжая некоторого расстояния до укрепленных пунктов, танки начинали поливать их огнем. И пока стальные гиганты делали свое кровавое дело, пехота, пользуясь ими, словно прикрытием, подходила к самым амбразурам и поливала их автоматным огнем. Русские бросали внутрь связки гранат, затем заползали в укрепленные пункты, и вскоре узкие коридоры бункеров оглашались автоматными очередями. Все чаще и чаще в атаку шли танки, оборудованные огнеметами. Огненные шары прожигали в стенах зияющие отверстия, откуда в корчах выползали обезумевшие от боли люди; правда, тогда этот жуткий жидкий огонь еще не называли напалмом.

Время от времени танки уползали назад, чтобы пополнить запасы боеприпасов, которые они расходовали с безумной расточительностью. Если же где–то еще осталось хотя бы одно немецкое противотанковое орудие, то за пять минут удавалось подбить четыре–пять русских танков, и тогда пехота, лишившись прикрытия бронетехники, делалась беззащитна.

Однако русские, вместо того чтобы перегруппироваться и дождаться прихода новых танков, нередко продолжали атаковать, словно у них имелся график, которого они непременно должны были придерживаться, и этот график не всегда совпадал с другим, которого придерживалась тупая бронетехника. Одно дело атаковать, когда впереди, прикрывая бойцов мощной броней, идут стальные гиганты, однако у русских лишь самый последний трус и саботажник остановился бы, обнаружив, что лишился бронированного заслона. По крайней мере, так заявляли комиссары усталым и вместе с тем разъяренным солдатам и офицерам (эта смесь ярости и усталости известна русским лучше, чем большинству других народов), после чего сами наблюдали за сражением из какого–нибудь безопасного места, и лишь поистине храбрые комиссары вели остальных за собой в бой.

— Вперед, вперед, товарищи!

И те шли навстречу косившего их десятками пулеметному огню, как то было год назад при Холме. Впрочем, не только при Холме, но и повсюду.

Дух товарища Иосифа Сталина поднимался сквозь дым и пламя, буравил взглядом их спины — он всегда смотрел им в спину и никогда в лицо — сквозь дым, грохот, безумные крики.