99942 [СИ]

Сдвинувшееся с мёртвой точки расследование – даже не сдвинувшееся, а сбитое тяжёлым ударом – окутало голову Максима комой. Приблизило к ослепляющему перигелию. Вскружило и затуманило невидимым гало.

На несколько секунд. Большего расточительства он не мог себе позволить. Потому что при кажущейся медлительности Пеликан почти молниеносно перемещался из одной ключевой точки в другую, словно срезал не только острые углы, но и ненужное пространство.

Вот он сходит по лестнице, а вот уже садится в чёрный "Рено", припаркованный через несколько машин от "Форда" Максима, и следователь будит свой старенький бензиновый двигатель. А вот уже притормаживает на углу дома, пропуская велосипедистов.

Максим включил передачу и убрал ногу с тормоза. Прокатившись по подъездной дорожке вокруг жилой двадцатиэтажки, свернул за автобусной остановкой направо, проехал мимо спуска в метро, ветка которого дотянулась-таки до Солнцево, и упал Пеликану на хвост.

***

Стационарное наблюдение превратилось в мобильное.

Не упуская чёрный "Рено" из виду, Максим думал о том, что машина Пеликана лучше подходит для слежки, чем его "Форд". Никаких излишеств и украшений (игрушек, эмблем, наклеек), которые бросались бы в глаза. Не маленькая и не большая. Не идеально чистая, но и не возмутительно грязная. Без пятен шпаклёвки и больших антенн. И, разумеется, "правильного" цвета, игнорирующего моду и яркость. А что его "Форд"? Похоже, единственный бензиновый динозавр на всю улицу, забудешь не сразу.

Дюзов мысленно обругал себя за такой просчёт.

На светофоре он щёлкнул номерной знак "Рено" на сотовый.

"Куда наш птенчик собрался?"

Максим держался слева от полосы движения "Рено" Пеликана, пропустив вперёд две другие машины. Для грамотной слежки не помешал бы ещё один автомобиль, следующий по параллельным улицам и фиксирующий объект наблюдения через перекрёстки, с которым Дюзов мог бы время от времени меняться местами. Но на помощь рассчитывать не приходилось.

"Если упущу, надо будет озаботиться маячком. Адрес и машину знаю, есть с чем работать".

Теперь да. В руках Максима появилась ниточка, которая с большо?й долей вероятности распутывалась не в пустоту, как ниточка Лопухова. Дюзов догадывался, что Кир Хромович каким-то образом был причастен к работе по загадочному проекту "Воронка", в котором участвовал профессор Булгарин, и поэтому попал в "список неугодных" наряду с рехнувшимися политиками. Лопухову повезло больше остальных – он продолжал дышать, схоронившись на территории жилого комплекса, имеющего собственную мощную охрану. На работу не ходил, с коллегами не общался. Это Максим вытянул из телефонного разговора с Мариутой Аргентиновной Симонян, руководителем кафедры прикладной физики в ИИКМ. Затворнический образ жизни Кира Хромовича также косвенно подтвердили на ресепшене жилого комплекса.

Стараясь не светить слежку, Максим не ёрзал без необходимости с полосы на полосу и не высовывался из-за прикрывающих машин. Второго шанса сегодня не будет. Поменять он сможет лишь цвет куртки (вывернув её на изнанку), но никак не транспорт.

К лобовому стеклу липли капельки ленивого дождя. Потом – полило, усилилось. Мёртвые асфальтированные пейзажи напитывались влагой. По левой стороне медленно тянулся забор старого кладбища – стали в пробку. Запах свежих мандаринов в салоне окреп, словно просясь в настойку.

Через полчаса Максим свернул с главной улицы, проехал за "Рено" и притормозил у обочины напротив небольшого торгового центра "Солнечный".

Пеликан заехал под козырёк парковки, куда не добивал дождь, покопался пару секунд в салоне и вышел. Максим проводил его взглядом до автоматических стеклянных дверей.

Дождь почти закончился, а проклюнувшиеся сквозь тучи солнечные лучи падали на дверь под предательским углом – визуальный контакт через стекло отпадал.

Что ж, у него был ориентир – машина Пеликана. А сопровождать убийцу по зданию не имело смысла. Максим достал телефон и сохранил на карте новую точку. Вторую в списке закреплённых за Пеликаном.

ДОМ

МАГАЗИН 1

Он положил сотовый на пассажирское сидение, выудил из пакета половинку очищенного мандарина и кинул в рот. Радио не включал – отвлекает. Барабаня пальцами по рулю, следил за центральным входом и невзрачным "Рено" на закрытой от неба парковке.

Справа от дверей торгового центра просил милостыню парень в инвалидной коляске. Максим заметил его не сразу, тот сидел неподвижно, опустив голову, обхватив руками картонную коробку, устроившуюся на шишковатых коленях. Ноги калеки были грязными и атрофировано-худыми, ненужной вещью, от которой не можешь избавиться.

При виде оборванца на Максима накатило едкое чувство вины. Воспоминания о парне, которого он сделал увечным, приковал неточным выстрелом к металлической конструкции с колёсиками, – они напоминали попытку нашарить скрепку на дне ящика с битым стеклом.