99942 [СИ]

Сейф прятался в шкафу на лоджии, среди инструментов, объедков стройматериалов, запасов картошки и продуктовых банок. От лишнего внимания его прикрывал чемоданчик с дрелью.

Максим положил перед сейфом крестообразную отвёртку и задумался. Кодом служил день их первой встречи с Аней – день, месяц, год, – но Максим не был уверен во всех цифрах. День он помнил хорошо, спасибо Аниным напоминаниям: 15-ое… но… чего? октября? ноября? Точно осенью… А год? 2030 или 2031? Чёрт, каждый раз одно и тоже.

Он взял отвёртку и несильно постучал наконечником по электронному дисплею.

– Ну-у, по старинке…

Максим нажал кнопку "*", набрал "15", секунду помедлил, затем ввёл "10", пауза, "30", снова надавил на "*" и подытожил – "Ввод". Сейф мигнул красным светодиодом и ответил однократным сигналом, насыщенным безапелляционным отказом.

"Мимо".

– Врёшь, не уйдёшь.

Он повторил попытку, набрав "11" вместо "10". После нажатия "*" раздался пятикратный сигнал зуммера. Максим не сразу понял, что железяка жалуется на падение напряжения питания. Он вдавил "Ввод", но сейф снова ответил "красным", а ручка электронного замка осталась заблокированной.

В сейфе не было агента-ресивера, даже маленького и неприхотливого, замок питали простые пальчиковые батарейки, требующие замены раз в несколько лет. И вот они выдохлись. И, конечно, у Максима не было запасных.

Зато имелось нечто другое.

Аварийный ключ нашёлся в ящике с болтами, гвоздями и прочим крепежом. Максим победно поднял его вверх. К местам память относилась бережней, чем к датам.

Максим выковырял из замка резиновую заглушку, вставил аварийный ключ и повернул до упора.

– Так бы сразу.

Он открыл дверцу, достал из металлического нутра завёрнутый в целлофановый пакет конверт, бокс с трёхзначным кодовым замком и продолговатый футляр красного бархата. Внутри лежала золотая цепочка с кулоном в виде рыб. Он повертел в руке пойманных рыбёшек – Анин знак Зодиака, – и тут его подхватила "карусель".

Сделав несколько кругов, окунула в изящную желтизну и напористый блеск украшения.

Золото звучит по-особому, цельное золото, а не дешёвка с напылением, чистое золото, тяжёлое, не испорченное ради цвета добавками, – оно звучит, как обретший голос солнечный свет. Ни у красного (добавка меди), ни у белого (добавка палладия, платины или никеля) золота нет такого голоса. "Карусель" игнорирует их оттенки, не извлекает из самозванцев звеняще-яркую струну. И только чистое золото, не осветлённое серебром до лимонного оттенка, умеет петь. Красиво. Искренне.

Цепочка с кулоном щебетали в унисон, их голоса сплетались, точно две родные души, в сочную нить света, тянулись к квадрату окна. Синестезия развлекала двойным обманом: превращала цвет в звук, а звук в свет. Звучание золота напоминало белую полосу, возникающую на дисплее фотокамеры при съёмке ярких объектов.

"Возможно, я нашёл бы себя в ювелирном деле, почему нет?"

Максим был готов спорить, что отличит чистое золота от любого другого металла или сплава жёлтого оттенка. При условии, что удастся договориться о визите с "каруселью".

Он закрыл футляр с украшением (Аня о нём не вспомнила или оставила как упрёк?), положил на плитку лоджии, извлёк из сейфа съёмную полочку, взял отвёртку и принялся за болты, шляпки которых выглядывали из задней стенки сейфа. Длинные крепёжные "ребята" выползали из стены с неохотой, точно алкоголики из утренних кроватей, цепляясь за дюбеля и скрипуче поругиваясь. Дюзов молчаливо довёл дело до конца. Потом качнул сейф, освобождённый от кирпичного плена, и вытянул его из шкафа. Опустил под подоконник.

Его интересовал не сейф – стена за ним.

Тайник за тайником.

Между шляпками дюбелей, смотрящих на Максима припудренными кирпичной пылью глазами, чернела прореха. Как разграбленная банковская ячейка, с которой к тому же сорвали дверцу. Он протянул руку – туда, где вместо вынутого кирпича лежал свёрток из тёмной ткани, – и вытащил добычу.

В свёртке хранился табельный "Макаров".

Кому добыча, кому потеря. Именно этот пистолет три года назад профукал Женька Дивин. Но не утопил в дерьме из-за не пристёгнутого тренчика, как считал сам, а посеял за деревенскими сортирами. Дюзов наткнулся на ПМ в зарослях папоротника, которые без особой надежды брезгливо прощупывал ботинком. Никого рядом не оказалось – следаки ковыряли в зловонной проруби баграми и сачками. Максим поднял пистолет, повертел в руках и сунул в сумку, лишь смутно отдавая себе отчёт в том, что делает, как и в случае с электронной читалкой Казанцева. Возможно, хотел сделать Дивину сюрприз, сначала помучить коллегу, а потом выставить на "поляну". Возможно, именно так он и собирался поступить, но потом пришла другая мысль…

Хранить потерянный коллегой "Макаров" в своей квартире было, мягко говоря, не совсем разумно, даже в столь укромном месте. Максим понимал это, но почему-то чувствовал: если пистолет понадобится – пускай будет под рукой. Не в тайнике на каком-нибудь пустыре или в лесу, а внутри "личной крепости", как последний аргумент в её защиту.