99942 [СИ]

Он позвонил и попросил о помощи. Я тогда с Аней… с девушкой гулял, к кому-то в гости собирались. Я сказал Диману, что сейчас приеду… нет, должен был так сказать, но не сказал. Невнятно пообещал помочь, попробовать решить, но никому звонить не стал. В тот вечер я тоже напился… только мой друг ночевал на жёсткой скамейке, а я дома, в тёплой кровати. Я позволил событиям течь в изначальном русле. А мог всё изменить – один звонок дежурному, и Димыча отпустили бы. Он не провёл бы ночь в "опорке", в компании кашляющего наркомана и озонирующего бомжа. Не заразился бы туберкулёзом. Нет, всего этого просто не было бы. Но я выбрал бездействие – решил ничего не менять, не ввязываться. Возможно, преподать Диману урок – стоит надеяться только на самого себя. Меня всё устраивало. Тогда.

Не устраивает теперь.

Иногда, лишь иногда, чтобы оставить всё прежним, надо что-то изменить. Вмешаться. Сделать то-то и то-то. Наплевав на принципы, внутреннее сопротивление и боль.

Моему другу не повезло. Долгое лечение, химиотерапия, тяжёлые последствия. Я мог всё это отменить, сделать так, чтобы Диман никогда не узнал о трудной борьбе с тубиком, о предательстве, выраженном в пассивности… Это давит на меня.

Понимаешь, Маша, давит.

Потому что я мог изменить что-то, но не стал".

ЗЕМЛЯ

Безумие – это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение. Это есть безумие.

Альберт Эйнштейн

1

Высадив Машу на остановке, Максим заехал на заправку, старую, потрёпанную бензиновую заправку. Преследователь не воспользовался шансом уйти с миром – вкатил следом. "Вот и договорились, – подумал Максим, на скорости огибая колонку, – пора с этим что-то решать. Терять-то, по большому счёту, нечего".

Игры в кошки-мышки закончились. Погоня напоминала сцену из киношного боевика: нервные обгоны, опасные прыжки из ряда в ряд под испуганный визг резины и клаксонную ругань автомобилей-статистов, торможения в пол, презрение к знакам и светофору, отливавшему кровью непослушных… Когда "Субару" поравнялся с "Ниссаном", Максиму удалось рассмотреть водителя.

Пеликан.

В свободной руке старого знакомого был пистолет, чёрная ручная кобра, заряженная свинцовым ядом. Максим ударил по тормозам. Пеликан, скрещивая траектории, пролетел перед "Ниссаном". Максим снова ускорился и нырнул вправо, за грузовик, затем за крохотную полупрозрачную "Микру", обошёл автобус и увидел указатель – наполовину отслоившаяся наклейка поверх рекламы какого-то торгового центра. "Стройка то что надо" – мелькнуло в голове речитативом. Он выскочил перед автобусом и стал шарить по зеркалам в поисках "Субару". Пеликан не отставал.

Максим перестроился в крайний левый ряд, притормозил, чтобы длинный двухэтажный автобус закрыл нужный выход с трассы, и рванул руль вправо. Водитель автобуса дал по тормозам. Проскочив две полосы, "Ниссан" юркнул под неприметный указатель. Тяжёлая туша заслонила "Субару", до этого момента дышавшую в спину "Ниссану". Дерзкий манёвр удался. Поток машин застонал тормозными дисками и сжался пружиной, фиксируя Пеликана в своих объятиях. Неприметный "Субару", такой дикий и резвый на старте, но как все тяжёлый при торможении, подчинился дорожной воле.

Максим надеялся, что следующая развязка, где Пеликан сможет развернуться, находится достаточно далеко. Время, снова время, выигранное, украденное – на этот раз его должно было хватить на подготовку смертельной засады.

***

Редкие строительные фонари горели по периметру торгового центра, а уложенная в прозрачный файл бумажка на двери сообщала: "ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР НА РЕКОНСТРУКЦИИ". Максим присмотрелся к фасаду: центр, похоже, являлся идейным собратом капучино-бара "Кофепроводящая жила" с лозунгом "Никакого беспроводного электричества!". Скорее всего, именно это и было причиной реконструкции – несоответствие свежим нормативам пожарной безопасности, да и, пожалуй, духу времени. Здание выглядело странно. По стеклянному фасаду ползли жёлтые, синие и зелёные трубы: электропроводка, вентиляция, водопровод. Красные лифтовые кабины замерли на уровне третьего этажа.

Максим дёрнул дверь – заперто. Он наклонился к стеклу и сложил руки домиком, чтобы не мешала засветка.

– Эй, куда?! Эй!

К нему спешил пожилой мужчина – практически бежал от временной сторожки, занимающей три парковочных места. Это была передвижная бытовка, блок-контейнер, установленный на металлическую раму с шасси. Такими часто пользуются ремонтные бригады или сервисные мастерские. К одинокому окошку изнутри лип жёлтый свет. Распахнутая дверь вихляла на петлях, словно решая сложную задачу – закрыться или открыться, был виден стол и исходящий паром чайник.

"Прибуксировали ящик и поселили дедушку, живи-поживай, зевак отгоняй".

Максим достал просроченную ксиву и протянул её навстречу сторожу, на всякий случай, закрыв пальцем дату напротив графы "Удостоверение действительно до". "Корочку" он должен был сдать после заключения военно-врачебной комиссии, но как сдать то, что "потерял, после больницы везде обыскался"?

Выражение лица сторожа изменилось: