9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Выступление группы закончилось и заиграла обычная фоновая музыка. Мы с П. переместились за большой стол в углу с диваном и остаток вечера провели напиваясь. Вскоре к нам присоединились все ее друзья. И те, что были на сцене, и те что были в зале. Даже работники заведения подсаживались к нам, поскольку других клиентов в тот вечер особенно не было. Так как я был не из компании, то большую часть времени приходилось только слушать. Было много смешных и не очень тематических баек про рвущиеся во время выступления струны, тошноту на сцене, и зрителей, которые не понимали куда они пришли. П. была возбуждена, ей нравилось и внимание, которое ей уделяли, и общее настроение за столом. Потом, конечно, принесли акустическую гитару и хором пели всем известные песни.

Спустя пару часов, ближе к середине ночи все стали потихоньку расходиться. Ко времени когда ее беременная подруга покинула нас, мы были уже основательно набравшиеся и сонные. П. показала зевком и сонно-пристальным взглядом, что пора и мы ушли. Добрались до меня на такси. Когда я ее в ту ночь впервые поцеловал, она сказала: «Ну наконец-то!».

Я начал встречать ее после репетиций. На них самих я не присутствовал, П. недвусмысленно дала понять, что мне там было делать нечего. Я и не возражал. Порой я заходил к ней на работу под конец смены. Вид у нее был жутко уставший, но меня она встречала с неподдельной искренней улыбкой. Хотя и мимолетной. Она угощала меня чем-нибудь из бара, потом угощалась сама, делилась в двух словах, как прошел день, и мы отправлялись в путь. Маршрут был всегда разный, но заканчивался всегда в одном и том же месте. У меня дома. Пока мы шли она рассказывала обо всем подряд. Например, что звуки можно визуализировать как краски: отдельные ноты дают вкрапления цвета, словно легкие прикосновения кистью, а целые аккорды – выглядят, как густые мазки всевозможных цветов: например, минорные уходили в цвет индиго разной степени насыщенности, а доминантные – в оранжевый. Таким образом, она всегда может понять, что мелодия получилась, если визуальная картина представляет гармоничной. Еще мы говорили о ленточных червях, что, если развесить их на деревьях, они будут развиваться словно атласные ленточки, об аутоэротической асфиксии, апартеиде, гениальности определенных поколений, грязи, историческом угнетении женщин, азиатских триллерах, зависти в музыкальной среде, проблемах лесбиянок, эмиграции, английском юморе, боге, сексе под наркотиками и прочей всячине разной смысловой нагрузки. У П. на все было свое собственное мнение.

Но весело и легко было далеко не каждый раз. Иногда П. встречала меня, мягко скажем, не в благодушном настрое. Она бросала безэмоциональное «Привет», наливала мне стаканчик чего-нибудь и отправлялась заканчивать свои дела. От моей помощи она отказывалась, и я был вынужден лишь наблюдать за ней со своего места в уголке. Она поднимала стулья вверх ножками и водружала их на столы, но даже со стороны читалось – что она еле сдерживается, чтобы не размозжить эти стулья в щепки и не сжечь весь бар дотла. В первый раз, как я стал свидетелем такого состояния – я подумал, что может это я чем-то оплошал, вызвав тем самым подобную раздражительность. Попытался узнать, у нее в чем дело, но она лишь отмахивалась. Мои вопросы, как дела на работе или в группе. вызывали у нее только раздражение. Я замолкал, она заканчивался приготовления к закрытию, опрокидывала стопку, смотрела на меня исподлобья, и мы молча ехали домой. Казалось, что одно неловкое движение или слово могло привести к вспышке безумия. Она тянула эту наэлектризованную атмосферу за собой. Не только мне передавалось это тяжелое тошнотворное чувство, но и всему вокруг. Весь город, до этого выступавший лишь как декорации, безучастный и серый, в эти вечера становился одной нескончаемо длинной дорогой до дома, наполненной тревогой и подозрениями. Вкрадывалось недвусмысленное чувство, что мне здесь не рады и лучше было бы как можно быстрее сбежать. Вот только бежать было некуда. Я с неподдельной тревогой внутри старался вести себя как можно осмотрительнее, инстинктивно оглядываясь по сторонам. П. просто шла вперед, со взглядом устремленным куда-то за видимые мне горизонты. В самый первый раз я попробовал ее развеселить, за что был сразу наказан локальной вспышкой ярости. После этого я оставил все попытки стабилизировать ее состояние. Просто дожидался, когда все придет в норму. Иногда мне везло, и в середине пути она могла меня нежно поцеловать. В других случаях мы все также молча поднимались в мою квартиру и проводили утомительный и тягучий вечер наедине.