9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Вернувшись к себе, я попытался хоть как-то успокоиться, найти выход своей злости, или хотя бы отвлечься, но ничего не получалось. Чем бы я не заставлял себя заняться, события дня перебивали все и циклично раз за разом всплывали в моей голове, прокручивались и прокручивались, бессчётное количество раз, пока вдруг, так неожиданно, на первый взгляд, но на самом деле так давно напрашивающееся на меня снизошло та, что уже давно ходила кругами за кулисами, смакуя в воображении момент ближайшего будущего, когда на нее будет наконец-то направлено все внимание – очевидность. Именно в этот момент моего полного раздрая, она победоносно вышла на авансцену во всем своем великолепии размахивая знаменами, раскрашенными в «А я же говорила! А ты меня совсем не слушал» цвета. Каждую свою победу она выставляет напоказ, унизительно тыкая носом в ошибки того, кто вздумал ей противиться и думать, что все будет как-то иначе. Так произошло и на этот раз. Все же так просто. Почему я злился? Не потому, что наш гениальный план тайных любовников был раскрыт, не потому что Т. с товарищами не вернулись, к моменту как я отстоял всю очередь на аттракцион, не потому, что я так и не попал к динозаврам, не из-за отлучившегося в самый ненужный момент продавца сладкой ваты и не из-за наигранной морали нашего культурного товарища, коей он никогда не отличался. А злился я ровно потому, что один из этих злосчастных моментов начала влюбленности все-таки сработал. А может и все они сразу. Я злился потому, что мне надо было скрывать, то, что было бы прекрасным и искренним при любых других обстоятельствах. Я злился, что в я снова сидел один в квартире. И засну, и проснусь все также один. И Т. появится не когда захочу этого я или она, а только когда будет «возможность». Я злился, что возможность этой «возможности» зависит не от меня, и не от нее, а от расписания третьей стороны, совершенно не вовлечённой и не понимающей, на что она влияет.

Очевидная идиотичность этой ситуации – вот истинная причина злобы. И эта мысль пришла совершенно неожиданно, как, наверное, приходят все гениальные открытия. Такое простое, лежащее на поверхности, но до этого совершенно не видимое для глаза. Но как только, ты его заметил, не замечать это больше невозможно. Словно скрытый предмет на картинке – после обнаружения, это будет первое, на что сразу же будет натыкаться взгляд.

Через четыре дня, которые тянулись куда длиннее, нежели любые другие четыре дня из предыдущих, Т. снова оказалась у меня. Ведь предоставилась «возможность». И все прошло как обычно. Она появилась из дверей метро, решительным шагом направилась ко мне и крепко поцеловала. Бутылка вина, секс, и болтовня в кровати. И все вроде должно быть как обычно. Но два слова: «Она уедет» засели в моей голове, и уже не хотели ее покидать, вскакивая постоянно и назойливо.

Вот я смотрю, как она снимает свои сережки… она уедет, она уедет… вот она улеглась, тяжело дышащая на моей груди… она уедет, она уедет… вот она уплетает кусочек остывшей пиццы… она уедет, она уедет… вот она сладко потягивается на кровати и просит немного помять ей шею… она уедет, она уедет… вот она отправляет последние капли из бутылки в свой бокал… она уедет, она уедет… вот она натягивает свои темные колготки, как будто бы виновато целует меня на прощанье и вызывает такси… Она уедет… Она уехала. «Танцуй, танцуй, иначе мы пропали.». Я сбился и остановился.