A&B

— Ладно. Мне пора. Поправляйся. — Белобрысый быстро направился к двери.

— Стой! Ты что, просто так уйдешь?

— Ну да.

— Как тебя хоть зовут?

— Себастьян. Можно просто Себ. Встретимся в понедельник.

Мигом он исчез в двери. Будто его и не было вовсе.

«5»

Весь оставшийся вечер и всю ночь Хиро размышлял о случившемся. Его меньше всего заботило избиение, о нем он почти и не думал. Только ноющие гематомы слегка напоминали.

«Кто этот парень? Что он сказал? Он мой одноклассник? Ха! Такого странного типа я бы запомнил. Но зачем ему врать на счет школы… В любом случае он помог мне. Блин, забыл сказать ему спасибо. Когда в следующий раз его увижу, обязательно скажу. А увижу ли? Господи, да что за черт?!» — он посмотрел на свои слегка трясущиеся руки, припомнив вчерашний вечер, он вспомнил и его хладнокровный взгляд. — «Не мог же он меня так напугать… Так стоп. Нет, я его не боюсь и точка. Бояться его попросту глупо. Но почему все-таки он сам меня не боится?»

Чем больше он об этом думал, тем непонятнее становилась эта ситуация. И все больше она начинала казаться просто нереальной. Все выходные он залечивал свои ушибы. К его счастью, они заживали намного быстрее, чем у кого-либо другого. И к понедельнику на его лице уже не было синяков, заметной осталась только разбитая губа. Двигаться он стал куда резвее. Ему уже со следующего утра не требовалась никакая посторонняя помощь. С легкостью он вставал, садился, ходил, но даже к понедельнику небольшая боль в коленях напоминала ему о произошедшем.

В утро понедельника уже по отточенному маршруту он пошел в больницу к отцу. Хиро пытался отогнать тяжкие мысли по поводу его скорой смерти, но не смог. Зайдя в палату, он увидел лежащее на кровати тело. Именно так он увидел его. Это был уже не его отец, не тот человек, которого он любил, а лишь кусок мяса, жизнь в котором поддерживали жужжащие и тикающие приборы рядом. И все же расставание с этим иссушенным, бледным, отжившим свое стариком было для Хиро невыносимой пыткой. Он ни за что на свете не хотел терять его. Он был готов на все что угодно, лишь бы тот был рядом с ним, даже если в таком виде, даже если придется отказаться от мечты, от своего будущего, от всего.

«Осталась неделя». В бессильной злобе он сжимал кулаки, смотря на него, стоя чуть поодаль от кровати. Постояв так пару минут, он нашел силы сесть на стул рядом с его кроватью. Пахло медицинским спиртом и лекарствами. Противный и знакомый всем запах. Хиро поморщился. Ему вспомнился первый раз, когда он учуял этот запах. Тогда ему не повезло вывалиться из окна их квартиры на первом этаже. Он сильно исцарапался, и невыносимо болела нога. Он был сам виноват. Мама же говорила не лезть. Он, конечно же, полез, наивное детское упрямство. И вот результат. Потом дяди в белых халатах. Мамины слезы. Невозмутим был, как всегда, только отец. Хиро увезли на рентген, и в результате нашли перелом. Мать долго причитала и носилась вокруг него. Хиро чувствовал себя невероятно виноватым перед матерью, но сильнее всего он боялся ругани отца. Тихо и ропотно он ждал, пока мать покинет его, и он останется наедине с ним. От страха перед наказанием, казалось, нога болела еще сильнее. И вот мать сказала, что отойдет в магазин, и Хиро понял, что этот момент пришел. Когда мать ушла, невнятно и сбивчиво он начал:

— Пап… П-прости, я не хотел. Я не думал… Прости. Только не наказывай… Я … н-не буду больше… — Он заревел.

— Не реви! Ты мужчина, в конце концов! — грозно сказал отец. Хиро тут же перестал реветь, только сопли, текущие рекой из носа, и красные глаза выдавали его. Отец посмотрел на него и спокойно выдохнул.

— Я не буду тебя наказывать. Ты уже свое наказание получил, но запомни на будущее: каждое твое решение имеет последствия. И если уж собрался что-то сделать, то будь готов мужественно вынести любые последствия.

Тогда Хиро не совсем его понял. Смысл этих слов дошел до него лишь спустя годы.

В палату зашла медсестра. Поменяла какие-то лекарства на капельнице и ушла.

Второй раз уже побывать в больнице ему не посчастливилось во время беременности матери. Тогда для него тоже все было не понятно. «Почему дяди в белых халатах мечутся как ошпаренные? Куда маму увезли? Почему мне с ней нельзя? Почему мама больше не придет? А где братик? Папа, ты же говорил, у меня будет братик!»

А после похороны. Слезы. Он впервые увидел, как отец плакал. В гробу лежала его мать. Он мог подумать, что она просто крепко спит, если бы не ее кожа. Она была неестественного бледного цвета, такая, как и у всех трупов. Когда начали закрывать гроб, Хиро будто переклинило. Рассудок его помутился, он начал кричать, отбиваться от других. «Разбудите ее! Почему она спит? Почему вы ее зарываете? Мама! Мама!» Что было после, Хиро помнил плохо. Помнит только, как проснулся в своей постели. А потом отца. Он навсегда изменился.